Он проступает своими острыми скулами в архитектуре разных городов. Его мягкая осенняя поступь шуршит отгорающими садами и парками, шелестит дождём и в музыку автомагнитолы вплетается скрипом уставших дворников. Музыканты зябко ёжатся, но продолжают играть вечные каверы вечных супер-команд всех времён и народов. Они бы и рады поделиться с прохожими своим творчеством, но кому оно блин нужно. Всем подавай знакомое. Такси всех известных марок развозят клиентов по неведомым адресам и неведомой надобности. Червяки туристических автобусов ползут по улицам, набережным, проспектам и сбиваются в кучи на площадях. Вся человеческая многоножка представлена на его улицах. Вавилон. Нет-нет, по меркам календаря странных строителей капищ жестокому богу Кукулькану ему всего-то пару мгновений. Но в чадном дыхании его каменного нутра иногда ворочается змей, чей возраст неисчислим для перьеголового выскочки.
Сюда приезжают поэты со всех рубежей мира, чтобы с разной степенью даровитости признаваться ему в любви. Но он, как настоящий бог, равнодушен к их воплям и стонам. Он не жесток, нет. Признания в любви – привычная повседневность, стоит ли тратить на неё время сверх ускользающей улыбки.
Можно бродить по нему всю свою жизнь, совершать открытия, заносить эти открытия в дневники, испещряя страницы пометками, но проходит неуловимое и он уже совсем другой, а всё что ты думал, что знаешь о нём, тает в тумане предутренней сырости. Мираж, столь умело прячущий себя в камне, как если бы это было его излюбленной игрой. Возможно, это и есть его игра. Игра жизнями тех, кто пришёл нацарапать на его гранитных монументах свои имена.
Любит ли он своих адептов? А любит ли красивая женщина тех, кто с остервенением безответности лайкает и комментирует её инстаграм? Любит ли шеф-повар своих клиентов, которые, уподобляясь утончённому извращенцу, закатывают глаза и протяжно стонут от удовольствия, пробуя новый кулинарный шедевр мастера? Любит. И нет. Он вне и над всеми этими человеческими чувствами. Захваченный процессом своего мифотворчества, город позволяет прикасаться к его вечному мифу.
Сеть набухает сплетнями о нём, легендами о его долгом пути, историей тех, кто думал, что он тут главный. Со стен и крыш на ползающих по улицам муравьёв смотрят неведомые боги, которые только и есть хозяева этого места. Настоящие хозяева. А мы, задирая головы, умиляясь утончённости образов, восхищаясь гением зодчих прошлого, печалясь своей невозможностью приблизиться к их талантам, столбим свою приобщённость к мастерам фотоаппаратами и смартфонами, ватманом и блокнотами.
А боги смотрят и сочиняют про нас свои божественные сказки, богам ведь тоже надо развлекаться.
