Работа закипела с самого утра. Наскоро попив чаю, папа в ужасном волнении забегал по участку сначала в поисках лопаты, затем в поисках тачки, а после, когда выяснилось, что песок давно закончился и все его метания были напрасны, он погрузил в машину пустые вёдра и умчался.
Вернулся он через два часа, пыльный и грязный, но улыбающийся и ужасно гордый собой.
- Нигде нет песка, нигде. Просто напасть! – тараторил он, выгружая из грязной машины полные вёдра. – Я даже было подумал, не похитили ли инопланетяне весь земной песок для строительства своих песочных ферм на Венере, но потом меня осенило - карьер, вот куда мне нужно! АЙ!
При слове «карьер» папа уронил одно из вёдер себе на ногу и с воплями заскакал по лужайке. Степашка деловито обнюхал вывалившийся песок и задрал на него лапу.
- Дорога была ужасной! – продолжал папа, морщась и растирая пальцы на ногах. – Сплошные ямы и ухабы, а ещё эта ужасная пыль. Я ничего не видел, ничего! Но я доехал и набрал песок! Уф, ну и утомился же я за сегодня, а что делать, плитки на тропинке давно пора перекладывать, да...
Мама скептически осмотрела перепачканную машину и папину одежду, его покрасневшие пальцы, спутанные волосы и сказала:
- Дорогой, может тебе не следовало так себя утруждать ради трёх плиток в конце тропинки? Они, конечно, немного осели, но мы с ребятами их уже очистили от мха и приподняли...
- Как приподняли?! – подпрыгнул на месте папа. – Как это приподняли? А песок? Вы что, не подсыпали под них песок? Это же очень важно!
- Я принес немного песку с дороги, - сконфуженно сказал Серёжа. – А Варя его разровняла. Всё уже готово, пап, не волнуйся...
- Но?! Как?! Карьер... Я...
Не в силах больше сдерживаться, мама и дети расхохотались.
- Право, дорогой, там работы всего-то на 15 минут, - сказала мама в конце. - Тебе не стоило так утруждать себя...
- Вы наверняка всё неправильно сделали, - не желал смиряться папа. – Пойду проверю...
Он прошёлся до конца садовой дорожки, присел и стал придирчиво изучать три каменные плитки. Потом он опустился на четвереньки и издал ликующий вопль.
- Я так и знал! Песок слишком мелкий. Вы положили слишком мелкий песок? и плитки будут шататься. Придётся всё переделывать...
- Я, пожалуй, пойду, – сказала мама. – Обед будет через тридцать минут.
Через час, когда ребята уже давно съели суп и заканчивали есть картофельное пюре с курицей, папа вошёл на кухню. Его колени были перепачканы землёй, в волосах желтел песок, но он сиял.
- Порядок, - сказал он, усаживаясь за стол. – Теперь тропинка идеальна.
- Ты у нас такой молодец, - сказала мама. – А что случилось с сиренью?..
- С сиренью? Какой сиренью? А, так, пустяки... – буркнул папа, скорее утыкаясь в тарелку. – Небольшое столкновение с тележкой... Несчастный случай! Да и в любом случае она ужасно разрослась, и её давно пора было обрезать...
Мама сделала большие глаза и молча села на своё место.
- Всё-таки дача - это чудесно, - весело разглагольствовал папа спустя 5 минут, откинувшись на спинку стула и балансируя на двух задних ножках. – Свежий воздух, физические упражнения, приключения. Жизнь!
Он энергично взмахнул руками, желая показать, какая она, эта жизнь, и едва не рухнул назад, но вовремя ухватился за край стол.
- Ловкость - сказал он, ловя укоризненный взгляд мамы и садясь прямо, - это необычайно важное качество, друзья мои. Хотя она недорого стоит без изрядной доли настойчивости. На этот счёт мне вспомнилась история некого Бруда-Друда Тобасского, ловкого брадобрея из Толедо, чьи предки некогда жили в Мавритании. Он с раннего детства поражал людей, проделывая один и тот же фокус. Приметив на краю стола муху, он хлопал рядом с ней ладонью, чтобы она взлетела, и в тот же миг с невероятным проворством ухитрялся привязывать при помощи конского волоса к летящему насекомому небольшой грузик, так что бедняжка камнем падала вниз. Он проделывал это упражнение каждый вечер в течение 10 лет и «подвязал» таким образом несчётное количество мух, пока однажды его ловкость не заметил не менее ловкий армейский вербовщик. Он подпоил Бруда-Друда молодым вином, и когда брадобрей пришёл в себя, на нём уже красовался новенький мундир, а в контракте на 5-летнюю службу в армии стояла его подпись.
Бруда-Друда был покладистым и миролюбивым малым. Он вздохнул, попрощался со своими друзьями и отправился в путь. На одной из остановок местный капрал, видя, с какой невероятной сноровкой юноша ловит мух, решил отвести новобранца к лучшему учителю фехтования того времени, который как раз гостил неподалёку.
Учителя звали Грансимар Пордье. Он был высок, костляв, носил потрясающей густоты усы и славился тем, что мог в абсолютной темноте, ориентируясь только по слуху, подрезать комару крылья, не повредив всего остального. Он был участником несчётного количества дуэлей и войн, но в последнее время его ремесло ему изрядно надоело. Он стал сварлив, желчен и, увидев на пороге зала Бруда-Друда, лишь презрительно фыркнул:
- Этот тюфяк? Невозможно!
Однако капралу удалось уговорить Грансимара испытать новичка.
- Ну, хорошо, хорошо, дайте ему шпагу... – скривился Грансимар, вооружившись в свою очередь лёгкой деревянной тросточкой. – Прошу, месье, нападайте...
Бруда-Друда со смущением оглядел тяжёлую шпагу и робко поинтересовался, что ему нужно делать.
- Вы должны меня атаковать, - прорычал в усы теряющий терпение Грансимар. – Ну же, смелее! Покажите, что вы умеете...
Бруда-Друда пожал плечами, немного покрутил своё оружие в руке, чтобы примериться к его весу, а затем, сделав робкий шаг в сторону отчаянно зевающего Грансимара, он одним молниеносным взмахам отсёк великому фехтовальщику половину его знаменитых усов...
Грансимар, не успевший даже глазом моргнуть, сначала побледнел, затем позеленел и наконец, покраснев как варёный рак, заорал:
- Все вон из зала! Вон, или я из вас решето сделаю! А вы, месье, останьтесь. Мы ещё не закончили...
Когда зал опустел и изрядно струсивший Бруда-Друда остался наедине с взбешённым Грансимаром, тот требовательно произнёс:
- Ещё раз, месье...
- Ещё раз что? – переспросил дрожащий Бруда-Друда. – Вы хотите, чтобы я ещё раз подрезал вам усы?..
- Да нет же, идиот, - завопил Грансимар. – Просто ещё раз атакуйте меня!
На этот раз фехтовальщик поднял свою тросточку и не спускал с брадобрея глаз, однако спустя мгновение вторая часть превосходно надушенных и искусно завитых усов Грансимара отделилась от своего хозяина и опустилась на пол.
Учитель схватился за своё лицо и издал протяжный крик ужаса, от которого Бруда-Друда присел и закрыл лицо руками.
- Кто вы?! – закричал Грансимар. – Кто вы, чёрт побери, и где вы научились так фехтовать?! Отвечайте немедленно?!
- Я простой брадобрей из Толедо! – захныкал Бруда-Друда, боясь открыть глаза. – И я в жизни не держал оружия в руках до этого дня! Я только третий день в армии...
- Не смей мне врать! – перешёл на визг Грансимар.
- Но это правда, - ответил Бруда-Друда. – У меня просто очень проворные руки. Я могу побрить клиента меньше чем за двадцать секунд и ещё успеть побрызгать его одеколоном и причесать. Меня каждый в городе знает...
- Так ты хочешь сказать, что прославленного Грансимара Пордье, по прозвищу Последний Рыцарь, на глазах у всех обрил какой-то жалкий толстый цирюльник из Толедо, да?
- Брить людей - это моя работа, господин Грансимар... - смиренно ответил Бруда-Друда, чем вызвал новый шквал гнева.
- Да ты смеёшься надо мной, наглец! – закричал учитель и, забыв, что в его руке простая трость, набросился на брадобрея.
Он колотил беднягу что есть сил, но, увы, ни один из его ударов так и не попал в цель, так как Бруда-Друда все их парировал.
- Невероятно, - вымолвил наконец Грансимар, падая на стул. – Это просто не-ве-ро-ят-но! Ты, разумеется, никакой не фехтовальщик и двигаешься, точно хромой слон, но какова реакция?! Поразительно!
- Прошу меня простить, господин Грансимар, - сказал брадобрей, наливая и подавая запыхавшейся знаменитости холодный крюшон. – Я вовсе не хотел причинять вам столько хлопот. Это всё капрал. Давайте я просто уйду?
- Ну уж нет, любезнейший, - сказал Грансимар, внимательно разглядывая брадобрея и постепенно приходя к выводу, что тот самый настоящий простофиля. – Ты никуда отсюда не уйдёшь, пока я не скажу.
Грансимар огляделся, затем поманил пальцем брадобрея к себе и зашептал ему на ухо.
- Слушай меня внимательно, брадобрей, и хорошенько всё запоминай. Ты – вовсе никакой не брадобрей.
- Но господин...
- Не перебивай! – побагровел Грансимар. - А не то... А не то я застрелю тебя из пистолета! Итак, ты не брадобрей, а странствующий знаменитый учитель фехтования... Как ты говоришь, тебя зовут?
- Бруда-Друда, господин Грансимар, но друзья всегда зовут меня просто олухом ...
- Превосходно! Странствующий учитель фехтования Олух Родосский, - закончил Грансимар. – Да, чудесно звучит. Ты обучался фехтованию в Каракасе, Калькутте, Амстердаме, Гамбурге, Лондоне и Каире. Ты дуэлянт, картёжник и негодяй. За тобой водятся тёмные делишки, но ты всегда держишь слово и безупречно предан тем, кому присягнул. Ты одержал победу в 338 дуэлях, и лишь раз, на заре своей юности, потерпел поражение, да и то только потому, что поскользнулся на апельсиновой корке. Вот уже пять лет ты странствуешь по свету в своё удовольствие и сегодня, ты инкогнито проник в мой учебный зал и вознамерился состязаться со мной в благородном искусстве фехтования... И, само собой разумеется, проиграл. Тебе всё ясно, Олух?..
Каким бы олухом ни был Бруда-Друда, он живо смекнул, что к чему, и почтительно склонил голову.
- Я всё понял, господин Грансимар. Можете на меня всецело положиться, я вас не подведу.
- Превосходно, - ответил фехтовальщик, вставая. – Сейчас мы ещё немного пошумим, так как мои слуги наверняка подслушивают за дверьми, а потом я позову лекаря, и он увезёт тебя отсюда ко мне домой.
- А почему меня увезёт лекарь, господин Грансимар? – насторожился Бруда-Друда...
Продолжение следует...