Новость о том, что он вскоре опять станет отцом, стала для Афанасия как гром среди ясного неба. Они с женой Марией жили давно, воспитывали пятерых детей. Шестой, старший сын Прокопий, жил отдельно - женился, скоро внуки пойдут. А тут – ребенок!
- Ну что тут сделаешь, вырастим как-нибудь. – Афанасий обнял жену за плечи. – Не плачь, мать, прорвемся!
- Афонь… - Мария немного помолчала, словно собираясь силами. – Тут вот что… Опять стала кровью кашлять, как бы чего не вышло…
Афанасий замер. Его любимая Маша еще в детстве заболела туберкулезом, как и многие дети в их далеком северном селе. Но выкарабкалась, выжила, одна из немногих. Но вспышки болезни иногда напоминали о себе. Последний раз – 12 лет назад, как раз, когда родились их младшие, близняшки Варя и Оля.
- А фельдшер что говорит? Может, не надо рожать-то? Поберечь бы себя надо
- Фельдшер детей увезти хочет, в город, в интернат. Говорит, зараза на них перейти может. Что делать-то, Афоня?
Маленький Игнат родился недоношенным, совсем слабеньким. Помучавшись неделю в родовой горячке, его мама умерла. Афанасий схоронил Марию, закрыл дом, взял кулек с маленьким сыном и уехал из села на участок. Остальных детей еще раньше увезли в интернат, но на каникулы они обязательно ездили к отцу и маленькому брату. Для Вари и Оли это было счастье, возиться с малышом, одевать, купать, качать в люльке. Кукол у них никогда не было, а тут – такой подарок.
На участке всем детям нравилось. Афанасий был кадровым охотником, за ним были закреплены определенные территории – охотничьи угодья. Там стоял хороший крепкий дом, а не какая-нибудь заимка, рядом протекали две небольшие речки, а за домом простиралась бесконечная тундра. Сыновей Афанасий с малых лет приучил охотиться и рыбачить, девочки тоже помогали по мере сил. И все вместе бесконечно баловали маленького Игната. Но в 5 лет его детство закончилось. Как он потом говорил позднее, «в 5 лет мне сразу стало 30». В один страшный день Афанасий не вернулся домой. Сколько времени Игнат провел один, никто не знал. Уполномоченный по сбору пушнины из совхоза приехал за добытыми шкурами, как и положено было, в последних числах месяца. И обнаружил в доме только маленького мальчика, который пытался выжить. К концу подходило короткое северное лето, ночами уже бывали заморозки. Топить печку, варить еду – разве это под силу 5-летнему мальчику? Грели его две большие собаки, с ними он делил и все съестное, что смог найти. Тело Афанасия нашли, рядом разлагалась туша белого медведя. Хоть и далеко было до морского побережья, но иногда эти хищники забредали в те места. Похоронив отца, его место на участке занял Прокопий, который пошел по следам отца и тоже был охотником. Игната увезли в интернат.
Ему было всего 5 лет, и он был один в таком возрасте. Поэтому, сильно не размышляя, его определили в первый класс. Уже позднее, в средних классах в интернате стали появляться его ровесники – мальчишки, родители которых жили на таких же охотничьих участках, или были в кочевых оленеводческих бригадах, или жили там, где просто не было школы. После семилетки директор лично отправил его в город, заканчивать 10 классов, уж очень он ему показался способным. После школы Игнат легко поступил на физико-математический факультет университета, закончил и в 21 год вернулся в родное село сразу директором школы. Но долго не проработал, пошел по комсомольской линии, буквально за 2 года дойдя до II секретаря райкома комсомола.
Людмила была в том же райкоме I секретарем. Она не была красавицей в общепринятом смысле, нет. Но в ней было гораздо больше – женская манкость, притягательность, внутренний свет. Поклонников у нее было море, выбирай любого. Игнат ей совершенно не нравился, но он упорно ее добивался, беря не нахрапом и наглостью, а постоянным присутствием рядом и надежным плечом. Целых 8 лет он за ней ухаживал, и, наконец, добился. А ровно через 9 месяцев после свадьбы родилась я.
Я была полностью папиной дочкой. Мама вышла на работу, когда мне было всего несколько месяцев. Нет, она не была карьеристкой, она была по настоящему идейной. Вот как в старых фильмах показывают - искренний человек, верящий в светлое будущее. У нее и в старости любимая песня была «Жила бы страна родная, и нету других забот». Так вот, мама вышла на работу. Везде и всегда со мной был папа. В поликлинику, в детский сад, потом в школу – это папа. Он стал председателем родительского комитета класса, потом – школы. Водил наш класс в походы, во дворе постоянно затевал игры от пионербола и «картошки» до «Зарницы». Зимой мы бегали с ним на лыжах, летом – плавали. Летом мы ездили в отпуск – мама в санаторий, а мы с папой дикарем где-нибудь неподалеку. Маму же я больше слышала по телефону (ее номер я знала с полутора лет!) или видела по местному телевидению. Как-то папа был на охоте, маме пришлось идти на родительское собрание в школу. Мне пришлось ее туда отвести, она даже не знала, где школа находится! А вернувшись домой, она сказала:
- Больше я в школу не пойду! Когда я сказала, что я твоя мама, все родители таааак удивились, мол, мы думали, что у Наташи только папа!
Но папа как-то умудрялся сделать так, что я никогда не чувствовала недостаток тепла со стороны мамы. Он мог сказать:
- А ну-ка, давай, собирайся, пойдем маму встречать!
И мы шли к маминой работе, дожидались ее и дружно шли домой. Такие прогулки я очень любила…
А потом я выросла, у меня появился Коля, а у них – Катька. Но даже сама став мамой, я всегда знала: у меня есть папа. Самый сильный, самый умный, самый-самый.
…Как-то, разговаривая с сестрой, я услышала от нее странную фразу:
- Для меня папа ушел в 2009м, после второго инсульта. Те пять лет, что он еще жил, это уже был не наш папа, а просто человек, похожий на него.
Я не осуждаю сестру. Именно на ее долю пришлось терпеть все папины капризы, истерики, скандалы. Именно она его мыла, стригла, меняла памперсы, кормила. Именно она вставала по ночам, когда он падал с кровати. Какое моральное право я имею что-то предъявлять ей? Каждое лето я прилетала, чтобы сестра и мама могли отдохнуть, съездить в отпуск. Я осознавала, как меняется мой папа. Но… Я приезжала, и в его глазах видела неподдельную радость. Он пытался взять меня за руку, но его правая рука была парализована, а левая была совсем слаба. Тогда он просто гладил меня по руке и пытался что-то сказать. А когда я говорила ему, что улетаю домой, у него катились беззвучные слезы.
Для сестры папа ушел в 2009м. Для меня он жив до сих пор.