Жизнь НИИ конца 1970 - начала 1980-х в рассказе Елены Горской.
Работать я начала 1972 году, после окончания института. Первые 4 года это была пристрелка, я пыталась понять, чего хочу и что мне интересно. По роду своей деятельности я с 1975 года была связана с ВНИИ проблем организации и управления (ВНИИПОУ).
Мне казалось, что там работают необыкновенные люди, а я могу только мечтать быть рядом с ними и быть хоть чем-то им полезной. Но так уж случилось, что в начале 1980 года мне позвонил мой будущий начальник с предложением перейти на работу к нему в отдел, во ВНИИПОУ. Мужу эта идея не очень понравилась, ему, часто отлучавшемуся из города по работе, было спокойнее, когда я сидела в «ящике» (так назывались закрытые предприятия), и я вынуждена была придумать причину для мягкого отказа. Я сказала, что мне нужен оклад не меньше 190 рублей (средняя зарплата тогда была примерно 120). Прошло полгода. За это время погиб муж. А в августе позвонил начальник отдела ВНИИПОУ и игриво сказал:
- Ну, я все сделал! Все, как договаривались!
Состояние у меня было такое, что я не могла вспомнить, о чем мы договаривались. Я начала судорожно соображать, как выведать, о чем идет речь. Что спросить: кто автор, когда начнется или какой размер? И я задала обтекаемый вопрос:
- И сколько?
Ответ:
- 195!
Я подумала, вот ужас! Ещё и почти 200 рублей платить неизвестно за что. Но из дальнейшего разговора стало ясно, что это не с меня, а мне. И в сентябре 1980 года я оказалась в стенах моей мечты.
Надо сказать, что эти стены находились в здании бывшей женской гимназии, которая располагалась рядом с Елоховской церковью (Собор Богоявления Господня, Спартаковская, 15), на Нижней Красносельской улице. Были они, стены, сильно обшарпанными, полы кое-где проваливались, и все остальное соответствовало, но я была счастлива. Мне нравилось все: и работа, и коллектив, и расположение.
Вскоре институту дали шикарное дополнительное здание рядом с метро «Авиамоторная». Туда уехала дирекция, ученый совет, бухгалтерия и прочая "белая кость". Мы, рабочие лошадки, остались на старом месте. К нашему восторгу - от начальства подальше, к кухне поближе.
Сейчас принято считать, что в то время никто ничего не делал — на работе только штаны протирали. Не берусь судить обо всех, но мы работали очень много - меня иногда отзывали из отпуска по рабочей необходимости. Но мы умели и отдыхать, и развлекаться. Естественно, праздновались дни рождения, Новый год и прочие традиционные праздники. Для каждого я писала сценарий. Вокруг этого сценария сотрудники сочиняли стихи и рассказы - в соответствии со своим устоявшимся амплуа.
У каждого в нашей компании было прозвище. Начальника, одного из умнейших людей, встречавшихся мне в жизни, звали Колобок. Он обладал невероятной силой. Мог нас, несколько человек, поднять и раскрутить. Что иногда, по просьбам трудящихся, и проделывал. Тугодумом звался математик Витя - сибиряк, невероятно выдержанный и сдержанный человек. Мы дружим (и сейчас) с тех пор, как начальник впервые ввел меня в отдел и сказал: «Лена, вот тебе Витя!». Ф-14 — в честь клавиши ввода ЭВМ — именовалась моя весёлая, остроумная, очень порядочная подруга-поэтесса. Самым веселым и предприимчивым, самый остроумным и находчивым был Мальчик. Теперь у него своя фирма, занимается программным обеспечением. Дружим до сих пор. Меня, как знатного яхтсмена, звали Боцманом. Вскоре у нас в отделе появился еще художник-карикатурист. И наши праздники стали ещё интереснее.
Мы все были молодыми — между 30 и 40 годами, - готовые к розыгрышам и озорству на грани хулиганства. Пьянка как таковая не была для нас самоцелью. У нас с Мальчиком была дежурная шутка. Мы разыгрывали, желательно в общественных местах, сцены ревности или семейных разборок, которые непременно заканчивались дракой. Со стороны это выглядело натуральной дракой — всё было отработано. Тугодум всегда шипел, что нас в милицию заберут, а он выручать не станет.
Иногда мы выезжали на природу и уж там давали волю своим фантазиям на полную катушку.
Как-то праздновали дни рождения Ф-14 и Тугодума, им было конкурсное задание: она должна залезть на дерево, а Тугодум - её спасать. Подруга на дерево влезла, решила передохнуть в развилке ствола застряла. Спасавший её Тугодум застрял в той же развилке. Там они висели, пока мы умирали от смеха. Слезть самостоятельно они не могли. А мы не спешили помогать.
К нам в институт приезжали Михаил Задорнов, Александр Иванов, Михаил Жванецкий. Они давали полноценные концерты. Помню, на концерте Жванецкого я в какой-то момент уже не могла смеяться, а только стонала. А сотрудник, сидевший передо мной от хохота упал со стула.
Еще одно событие: к нам в институт пригласили Арутюна Акопяна. Это была феерия! Один фокус мы просили показать его несколько раз — чтоб понять, как у него это получается. На сцену вышел самый дотошный доктор наук и профессор, он развел руками, не увидел, в чем секрет. Акопяна даже обиделся: сказал, что даже международное жюри не разгадало техники, куда, мол, нам.
Но тут началась перестройка. Вот такой фокус.
Предыдущее: "Мотоцикл до весны стоял в нашей 8-метровой комнате", "100 рублей на пирсе можно было оставить спокойно, но отвертку уводили мгновенно", "Пашуля считала дедушку не то что бесполезным, а слегка вредным членом семьи".
Делитесь своими историями! Почта emka3@yandex.ru