.
Без чего люди часто отвратительны, пошлы, или скучны, особенно говоря о нашей современной интеллигенции, по сравнению со старой? Отсутствием внутренней драмы, драмы души, (назвал бы это так.) А что такое драма? Драма совсем не есть несоответствие измерения идеального -( настоенного в мечтах) жизненному, драма есть нечто большее, не несоответствие а неравенство запросов души - их осуществлению в мире, и говоря шире это неравенство сознания бытию (а не расхождение меж тем и другим) обнажающее травму, с которой либо не живут, либо умирают, сходят с ума , или заболевают как Ницше, или Блок. Отличие трагедии от драмы состоит в том, что трагедия это , уже, не неравенство сознания твоему личному бытию, а неравенство духовного - миру и его законам как таковым. Такова греческая трагедия, говорим ли мы об Антигоне, или об Эдипе. В христианстве трагедия становится драмой. Ромео и Джульетта по форме, трагедия, хотя, по сути, драма. Есть еще и иная драма, в широком смысле библейская, драма пианистки Юдиной, драма Льва Шестова, Левинаса, (говоря о иудеях) а говоря о «личностях нордических», можно вспомнить Кьеркегора, или Ницше.. Драма это такое противоречие, которое разрешимо лишь в духовном, или религиозном плане. Разрешимое - в мирском, не драма, поскольку, душа и мир, бытие и сознание – разные, самые непримиримые области.
Что такое драма, с чего она начинается? С какого то, странного, или таинственного, вмешательства в твою жизнь. Например, рождается красивая девушка, а ее никто не любит и не замечает, потому что в ней есть нечто странное, словно бы ее отметил Господь для Рая, а не природа для любви, вот ее и никто и не любит, не смотря на ее красоту. Или человек рождается одаренным , а жизнь с детства пошла косо, практически под откос... Почему? Он ли в том, виноват? Совсем нет. А кто виноват? А так спрашивал один Герцен. В драме человека нет виноватых, как нет и его вины в его драме. В самом деле, можно сколько угодно, обсуждать, или осуждать Обломова, или, что бы, не осуждать его, осуждать общество. Но виноват ли Обломов в том, что он стал Обломовым? А кем в таком случае ему следовало бы стать - примерным семьянином, и удачливым помещиком? Виновато ли общество в личной драме Обломова? Так говорить – банализировать что-то личное. Или, приведу другой пример, вернувшись к примеру с молодым человеком.
С чего все у него началось?
Собрался было, пойти на лекцию, а его по пути какие- то скинхеды увели в свою компанию. И из университета его отчислили за неуспеваемость. Собрался было жениться, а в последний день перед свадьбой, взял и в психушку угодил (переволновался перед свадьбой человек.) Пошел выступать на музыкальный конкурс, а вместо скрипки в своем футляре обнаружил автомат калашникова, который ему подложили бандиты, и сами же навели на него ментов. Ждали лауреата в музыке а вышел срок, и получился вор в законе. Да и вор в законе не получился, только им стал, как, сразу же в перестрелке убили конкуренты.
И все это, как мы понимаем, драма.
О чем же нам говорят все такие случаи? О неравенстве сознания бытию, души - миру. А о чем еще эти случаи говорят? О власти судьбы? Допустим. Но что такое в таком случае судьба? Даже если это и некая предопределенность, не совпадающая с ожиданиями человека, как минимум судьба говорит о каком то самораскрытии Истины. Если в греческой драме истина себя обнаруживает, в драме христианской истина себя раскрывает, становится неким Откровением.
И значит речь не о судьбе, а о Господе.
Если Господь кого- то отмечает, эта отметка является родильным пятном Рая, несовместимым с жизнью в мире. Конечно, было бы неинтересно, если бы Елена Блаватская удачно выйдя замуж, сидела бы как примерная жена, кормила детей и всю жизнь, готовила. Потому что отметил ее Господь, или какие то мистические силы. С другой стороны, может быть было бы неинтересно, что бы молодой человек стал лауреатом по музыке. Почему? А как вы думаете в чем тайна вундеркинда Евгения Кисина, или Моцарта?
В том что родился не один Кисин, а два.
И что бы один стал лауреатом, у второго одаренного к музыке не меньше, жизнь должна была бы пойти под откос. Все в этом мире сдвоенно, и мистически дуально, мы все замещаем друг друга., как угадал это Марк Твен в своем Принце и Нищем. Наконец, есть ведь помимо красоты, и Прекрасное, как мы знаем.А прекрасное плохо совместимо с миром, слишком идеально, или лучше сказать, слишком неотмирно, для него.
В прекрасном обнажается боль того, насколько мы на фоне его грешны.
И даже Сикстинская Мадонна Рафаэля два столетия провисела в храме не будучи никому известной. Почему? Потому что , то ли, сам Господь , то ли Ангелы спрятали это полотно подальше от людей, что бы тихо с него поле святости исходило в этот мир, а источник был скрыт, пока Дьявол не указал на этот источник, и это полотно стало известным всем. Сколько на это полотно вылили хулы, пошлости и грязи, хуже того, сколько раз, пародировали, и очерняли его.
Вот вам еще один пример, хотя и немного из иной области.
Однако, даже этот пример, говорит в пользу написанного выше. Вот слишком хорош оказался молодой человек для того что бы стать вторым Кисиным, потому все и сорвалось. Может быть его истина - интереснее, и даже выше истины признанного музыканта, с точки зрения мистических миров? И может быть, через пару десятилетий, его истина пройдет через кого то, кто ее наконец выразит? Написал же Томас Манн своего Доктора Фаустуса. Впрочем, к этому случаю я вернусь ниже уже ближе к концу этой статьи.
Что же в таком случае драма?
Нечто выраженое. Драма это жизнь ставшая монологом, лебединой песней, или просто песней или поэмой. Потому что драма это всегда драма души, а душа изъясняется голосом, пока по смерти не превратится в птицу , если следовать поверьям славян, (и не только им), и поверьям, верным . Какая -та наша энергия души., тесно связанная с нами в мире превращается в птицу после нас. У человека достойного душа превращается в иволгу, сокола, кукушку, или соловья, у недостойного в городскую, каркающую ворону, а у святого в лебедя, прежде чем душа предстанет перед Господом - потому люди так чувствительны к пению птиц.
И потому птица влетевшая в форточку – часто влетает к смерти.
Драма не выраженная это не драма, потому что чаще это трагедия. Трагедия и есть то что говорим мы сами о потерпевших, и убитых как мы говорим например о погибшей Лизе Глинке, или об убитых жертвах в концлагерях, говорим на том месте, где поколебалась почва под ногами. Драма же тем отличается от трагедии, что в ней говорит сам человек, терпящий драму, (а не за него, или после него), пока он говорит, пока его слова образуют утверждения, строки, или, хотя бы, многоточия. Пока он не умолкает наконец.
Кто вспоминается?
Конечно Олди, (Сергей Белоусов) из группы Комитет Охраны Тепла вспоминается, чьи песни становились все тише и тише, и тише, пока не угасли, пока отголосок его последнего монолога не подхватил какой то ветерок неземной, что бы донести его слова Господу. И не важно, услышал ли кто-нибудь этот, наверное уже шепот из людей. Говоря же о Егоре Летове это случай гениального психоза, огня который дойди до крайней точки сгорел, разорвав жизненную мембрану Летова.
А Олди это не психоз, а просто драма.
В драме люди не выпендириваются, и не кричат, не винят, а просто тихо угасают. Так ведут себя люди драмы христианской, и тем они и прекрасны, что не искажают в себе начало от Господа в вопле (в отличие от драмы не христианской.) Егор все таки исказил начало человеческое в себе, а Олди ничего не исказил, а просто угас, вначале став больной тенью, а потом умерев. Ведь и Иисус лишь один раз воскликнул: Почто меня оставил? А потом угас.
А потом, воскрес.
Что мне кажется? Человек и живет своей драмой, пока душа его произносит монолог, а человек его озвучивает до тех пор, пока душа его не освобождается. Цветаева это один большой монолог, и Ван Гог это один большой монолог, и Розанов. Где не остается места монологу, уже не драма, а трагедия, как в случае с одаренным музыкантом, который я привел в начале. Ведь он даже ничего не смог сказать, выразить себя.
Драма же и есть драма пока человек выражает себя.
Что нас делает драматичными? Драматичными нас делает бессмертие души. Но все таки, драма души на то и драма что она ищет ответа, ищет разрешения пока не поднимается до уровня религиозного. Быть христианином - поднять драму своей души до ее разрешения в религиозном, христианском измерении.
Без драмы души не придешь никогда к Господу.
Наконец, только религиозная вера дарит человеку Утешение. Это Утешение не мирское, не иллюзорное, а настоящее. Утешение - это когда душа на время возвращается к Господу в свой Потерянный Рай для новых сил, для преображения, и любви.
Нет и настоящей драмы без христианской любви.
Но все- таки я бы согласился с Кьеркегором, что христианин не может, и не должен жить отчаяньем, и потому, религиозная вера в Бога, есть форма преодоления отчаянья. Пока человек христианин, пока он молится, драма его, всегда разрешима.
Верующие обретают иное, нездешнее счастье.
