Тёмные стёкла.
Чертовы дороги! Как бы я ни любил ночные путешествия на автобусах, но дороги порой могут испортить тебе все ощущения и настроение, как бы ты ни старался сохранить оптимизм.
Все, кто были в салоне и не спали в этот момент, вместе со мной охнули от очередного прыжка автобуса в асфальтовую яму, кто-то даже заорал благим матом. Думаю, те, кто спали, скорее всего проснулись, хотя, может кто-то и не заметил ничего, продолжая видеть сны, всё-таки рейс был поздним, а некоторые люди при посадке еле волочили за собой ноги, а может дело в алкоголе, всё-таки в автобусе витал легкий запах спиртного.
Пришлось прервать свое чтение на самом интересном месте. Когда я попытался снова вернуться к записям, понял, что ничего не могу воспринять, даже перечитывая строчку по три раза и тем более нет никакого терпения пытаться разобраться в последующих загогулинах. Негодование во мне вскипело настолько неожиданно и сильно, что хотелось стучать по подлокотникам и требовать расстрелять всех причастных к созданию этих дорог.
Я яростно всплеснул руками, задев свои вещи, из-за чего половина из них разлетелась по салону, благо ни одна ни в кого не попала. Телефон я нашел быстрее всех прочих, из-за включенного фонарика. Собрав остальные вещи, что были рядом с моим сиденьем, я недосчитался дневника и пары ручек (которые я достал на случай, если мне понадобится сделать какие-то заметки при просмотре записей). Спустя пару минут бесплодных поисков, я начал переживать, что потерял свою интригующую находку, в тот самый момент, когда она начала меня сколько-нибудь интересовать. Покрывшись испариной я решился на отчаянные меры. Так как на местах возможности включить лампочку не было, остался единственный выход - подойти к водителю и шепотом попросить включить свет, объяснив ситуацию.
В душе я уже представлял, как включается свет и все глаза автобуса направляются на меня, в едином, уничижительно-прищуренном взоре. Но на моё удивление, всё, что я увидел, после того как вспыхнул свет – это лишь пара тройка удивленных лиц, взирающих на меня с самым искренним недоумением. Так смотрят на вас дети, когда не понимают, что происходит вокруг или куда они попали. К моей радости при включенном свете, поиски не затянулись, так что не пришлось испытывать еще большего стыда за доставляемые неудобства другим пассажирам, из-за этой глупой выходки.
Когда настало время возвращаться к водителю, и снова погружать во тьму наш транспорт, я заметил, как красивая девушка, что сидела на несколько сидений впереди меня, направила серые льдинки своих глаз на возмутителя спокойствия. Она подняла свою тонкую руку, чтобы поправить чёлку. За мгновение до того, как ее густые волосы цвета ночного неба, не достающие до плеч, слились с темнотой наши глаза встретились, и я успел, кажется, разглядеть едва уловимое любопытство в движении её тонких черт лица. Но скорее всего мне просто показалось. Да и не могло быть никакого любопытства. Минуту спустя, я уже точно уверил себя в том, что это было лишь недоумение, с каким смотрят на гостя, который пришел незваным и нежеланным.
Всегда мне было несколько неловко находиться в присутствии таких созданий. Начинаешь чувствовать себя каким-то несуразным, неуклюжим, не красивым. Хотя, что есть красота, как не что-то созданное людьми? Потому красота для каждого своя, но всё же считать себя красивым мне всегда давалось непросто. Но, кажется, с возрастом, все мы приходим к относительному смирению со своей внешностью, какой бы она ни была. Будь у нас большие носы, или торчащие уши, кривые зубы, толстые ноги или пальцы, а может плохая кожа или жидкие волосы, залысины, да что угодно, не важно. Но только если не всё это сразу. Тогда да, ты урод, несомненно. Все тебя таким и будут считать. И опять же, всё это нельзя считать истиной. А если верить некоторым индивидам, так это и вовсе не главное.
И все же, трудно не восхищаться такими уточенными созданиями, или по крайней теми образами, которые ненадолго задерживаются во мне, после подобных встреч. Их бледная кожа, уязвимо-тонкие пальцы, хрупкие ноги и такие нежные и тонкие черты лиц. Кажется, порой, что мы сделаны из разного материала, я из кожи, мяса и костей, а они из холодного фарфора, воздуха и снега. Но это всё, лишь какой-то фантом первого впечатления, который рушится, лишь стоит заговорить с большинством из них. И мне трудно сказать, разочаровывает ли меня это или обнадеживает.
Спокойствие. Оно приходит ко мне вместе с легкой дремотой и прохладой в кончиках пальцев. Зевнув я уперся голенями в сидение автобуса, что стояло перед моим, пока тело разминало застывшие мышцы. Порой я превращаюсь в статую, во время размышлений.
Огней больше не осталось за окном, включив фонарик телефона, чтобы можно было разглядеть текст в темноте, я вернулся на страницы дневника.
Запись Шестая (2)
Точки
22.04.15 (вечер теперь уж точно)
Я совсем скоро усну, днём ощущал себя вполне сносно, но пришлось прервать заметку прямо посередине, ко мне пришел друг, проведать, как я справляюсь с болезнью. После его ухода, дневник как-то вылетел из памяти. К сожалению, та часть сна ускользнула от меня.
Всё, что я помню - это как подойдя к дому, я положил руки на одну из досок на заколоченном окне, и стал вглядываться внутрь. Между досками были достаточно большие пробелы, видимо кто-то пытался сделать так, чтобы через окно нельзя было зайти или выйти, но всё, что было внутри я мог с лёгкостью разглядеть. С легкостью, на сколько это позволяли паутины, скопившиеся за долгие годы.
Интерьер внутри был скудным, книжный шкаф, стол, пара стульев и зеркало, всё было затянуто паутинами и толстым слоем пыли. Доски на полу и потолке уже выцвели настолько, что невозможно было определить, из какого дерева был построен дом. Всё это было безжизненно серым, а может всё состояло из этой самой пыли и паутин. Во сне, и такое может быть. В целом всё это выглядело так, будто кто-то высосал всю жизнь из этого домишки.
Увы, это максимум, что я сейчас могу вспомнить, припоминаю еще только, что я видел поверхность зеркала, блеск которой был притуплён толстым слоем пыли, и не помню, зашел я в дом и посмотрел ли в него, или случилось что-то еще…
Ладно, сон был интересным, но увы, я забыл его. Что ж, зачем помнить что-то, от чего ты просыпаешься в поту и подскакиваешь с кровати. Видимо, мозг решил избавиться от этой информации.
А сейчас – баю бай, должны все люди ночью спать.
Спокойно ночи мне.
23.04.15
Снова утро. Серые, осенние дни порядком надоели, даже когда ты все время проводишь, валяясь в кровати, хочется солнышка, хотя бы в окне. Вообще, что-то мне начинает нравиться писать эти заметки, чувствуешь, как будто документируешь историю своей жизни. Забавно.
Собственно, мне снова снился сон, вообще я не очень привык к сновидениям, обычно мне ничего не снится, либо, как мне говорят окружающие – я все забываю. Честно говоря, сложно им верить, если б что-то было, я мог бы это вспомнить, а т.к. ничего такого не случалось – мне ничего не снится. Вообще сны какие-то странные, разные, но при этом в них сохраняется что-то общее, то это какие-то элементы обстановки, события, а иногда просто ощущения.
В каждом меня не оставляет чувство тревоги, а просыпаюсь я резко, буквально вскакиваю с кровати, и спустя пару секунд воспоминания очень быстро ускользают. Лучше записывать сны, сразу же после того как я просыпаюсь. Последний сон я уже толком не помню, хотя всё, что я успел сделать – это умыться, почистить зубы, и позавтракать. Или я теряю память...? Не, бред.
Особенно странным, мне сейчас кажется, что во сне я каждый раз в разном месте, но архитектура этих мест выглядит очень похоже. Как будто это разные места в одном и том же городе.
Голова болит. Опять начинается озноб. Если вечером будет получше, постараюсь что-нибудь еще написать. Господи, как же с кучно торчать целыми днями дома. Хотя днём я периодически сплю без сновидений.
(очень неразборчиво)
23.04.15 (глубокая ночь)
Господи, ужас какой!.... Не могу, не могу заснуть, больше никогда не буду спать! Кажется, со мной происходит что-то ужасное. Что-то со мной не так!
….
23.04-24.04.15
Что мне снилось? Сейчас не могу ничего вспомнить, только чувствую жуткую панику и ужас, я не могу понять проснулся я или нет. Сложно понять еще и из-за того, что я просыпаюсь по нескольку раз за ночь. Сон становится всё более утомительным.
Солнце встало. Пришлось укрываться от ужасов в лучах телевизора. Сейчас оно уже высоко над землёй, все кошмары меня покинули. Не могу вспомнить сон, совершенно, только помню ощущения при пробуждении… Хотя сейчас уже сложно понять, приснилось ли мне это, или было на самом деле.
Как-то жутковато находиться одному, потому я позвал друга побыть со мной. Рассказал ему об этой ситуации, списали на болезнь, успокоились…
24. 25.04.15 (ночь)
Несколько тревожно ложиться спать. С другой стороны, чувство страха достаточно размытое, не понимаю, чего боюсь, потому, что ничего вспомнить не могу. Что ж, будем надеяться, что я хотя бы высплюсь, сейчас меня просто вырубает. Даже странно, что я всё это пишу до сих пор.
25.04.15 (утро)
Снова проснулся как от кошмара. Мне опять приснился тот дом, о котором я писал ранее. Та же улица, те же дома, но всё было каким-то неправильным, как будто геометрия всего окружения исказилась. Здания оплывали, сочась каким-то черным гноем из-под стекол, плиток черепиц на их крышах, из швов между камнями в кладке стен. Эта черная масса стекала по стенам на каменную кладку улиц и уползала черными змеями в стоки. По центру всего этого омерзения и хаоса, стоял тот же старый дом, на удивление обычный, хоть и выцветший как старая, черно-белая фотография полароида. Любой человек захотел бы укрыться от грязи, что царила вокруг. Дома пялились на меня своими выпуклыми, оконными стеклами, заставляя всё быстрее двигаться к дому. На улице было душно, как будто я забрался с головой под одеяло. Солнце не грело, а душило, не давая сделать вдох полной грудью, и лишь наполняя спертым воздухом.
Я подергал ручку двери, приятно-прохладный, шершавый метал оставил след ржавчины на моей руке. Подойдя к окну, я начал вглядываться в тени. Сквозь дырявую крышу редкие лучи солнца падали внутри помещения, выхватывая некоторые предметы из темноты. Одним из них было зеркало. Стоящее на полу в углу, просто прислонённое к стене, в этот раз его отражающая поверхность была патологически чиста. Я смог увидеть в нём себя, вдалеке, стоящим у заколоченного окна, бледным, всклокоченным, держащимся за одну из досок.
Не сразу обратил внимание на одну деталь, мой взгляд начал ползать по внутренностям дома, пытаясь найти еще что-то интересное, но, когда мой взор снова был направлен на поверхность зеркала, я понял, что тень у меня за спиной как-то странно выглядит. Потом я понял, что я вообще вижу свою тень, которой не на что падать, ведь у меня за спиной сквер, нет никакой стены или преграды, на которую могла бы падать моя тень. Я не испугался, ведь мне могло это привидеться, потерев глаза я увидел, что тень не исчезает. Это показалось мне таким странным и любопытным, что я решил исследовать её.
Обернувшись я увидел, что никакой тени нет. А вот улица продолжала свою жуткую трансформацию. С домов начала облазить их поверхность. Не краска. Сползала именно их поверхность, оставляя ржавые каркасы с пустотой внутри. Я осмотрелся, пытаясь увидеть тень, но её не было. После этого я повернулся и снова посмотрел на зеркало. Тень была за мной. Через секунду, я увидел, как она начинает скользить по моему плечу, ощутил холод, и вот это меня уже напугало. Хоть я еще не начал паниковать, но нервны мои начинали гудеть от напряжения. Посмотрев на себя, я увидел, что на мне нет этой тени, но, когда я взглянул в зеркало, увидел, что моя кожа начинает меняться, темнеть, искажаться, и почувствовал, будто меня облили холодной водой с ног до головы. Отражение начало меняться, как будто поверхность зеркала изгибалась, я слышал приглушенный хруст, как когда ломаются кости, одно плечо поползло вверх и в сторону, вот и второе пошло за ним…
Я проснулся на полу. Такого со мной не случалось с глубокого детства. Жуткий холод пробирал всё тело, было очень неуютно в нём находиться. Забравшись на кровать, я укрылся и схватил дневник, чтобы записать это всё.
Сейчас мне не страшно, и я не паникую. Я в принципе не из трусливых, сейчас просто несколько подавлен. Кажется, температуры больше нет. Сейчас вообще кажется, что и меня-то нет.
Снова третий. А может он вообще был раньше прочих.
Разрывался покров сна. Уходили неясные тени, теряя последние внятные черты. Исчезали неясные пятна. Он снова погружался в этот мир, как будто был какой-то другой. Спустя тривиальный отрезок времени, он снова вернулся к поиску своей ошибки и той фатальной неисправности, что была допущена в его душе. Может им самим. Может кем-то другим. А может так было изначально. Значит, не смотря на все ощущения – не было неправильным или ошибочным.
В его мыслях всплывало одно имя, носитель которого был важнее, чем то сочетание букв, которое было свойственно ему в миру. Кажется, прежде, мы уже негласно договорились не упоминать имён, никто не давал согласия и не спрашивал разрешения, но в итоге было принято такое решение. Давайте чтить имена друг друга и чужие имена. Куда важнее всё же их носители, вы никогда не перепутаете родного человека, каким бы именем его ни называли.
Если бы имя ограничивалось лишь набором ничего не значащих символов и звуков, все было бы куда проще, но Пробудившийся вспоминал вместе с ним безвозвратно утерянные эпизоды своей прошлой жизни. В голове снова и снова прокручивались мотивы, ситуации, возможные выходы и пути развития, но в конечном счете всё так или иначе приходило лишь к тому, что сейчас он один и всё уже кончено. Никакие текущие или прошлые чувства уже не могли ни на что повлиять.
Шестерни скрежетали в его черепе и груди, обжигая нутро болезненными вспышками искр раскаяния и сожаления. Снова и снова, колесо всё вращалось и вращалось, не было ни покоя, ни умиротворения, лишь угнетённое ощущение собственных ошибок и неправоты. Но что же могло так повлиять на него? Почему он поступил так, как поступил и могло ли быть иначе? Во всем этом он упорно винил только себя, но порой, изредка, в те моменты, когда какое-то особенно глубокое отчаяние завладевало им и эмоции рвали на части его душу, он пытался обвинить в этом других людей, что побывали в его жизни раньше и таким образом исказили Пробудившегося, сделали тем, кем он является. С болью и скрежетом зубов он пытался переложить хотя бы часть вины на кого-то другого.
На какие-то секунды ему становилось легче. Тогда останавливались спазмы не проливавшихся слёз и его наполняли пустота, холод и мрак. В эти моменты, соединения ужасных и прекрасных вещей и мыслей, складывались воедино, образуя завораживающее полотно. Так создавались картины, жуткие и наполненные романтизмом. Уродливые и неуловимо прекрасные во всей своей больной, порочной искренности.
И так пока эти механизмы не затихали в нём, он снова и снова сжирал свою душу и выплёвывал её, чтобы повторить этот процесс в завтрашнем дне. Лишь когда сон сковывал его, измученная оболочка наполнялась мертвецким спокойствием. Но для его души и сердца, то были лишь мгновения, и с каждым пробуждением повторение этих кругов становилось всё мучительнее.
Из последних сил, он решился на отчаянную попытку, хоть как-то исправить свое положение и назначил встречу той, что была в его жизни раньше. По непонятному стечению обстоятельств, она согласилась. Возможно из любопытства или любезности, но так или иначе, колесо Пробудившегося покатилось по этой дороге. И всё сложилось именно так. Постфактум, никто уже не сможет сказать, что всё могло бы быть иначе. Это лишь горькое плацебо, которым мы порой пытаемся себя утешить.
Сложно представить себе более неловкую встречу. Встречались двое, что были будто единым целым, после стали заклятыми врагами друг друга и вот встретились снова. Кто же из них сможет над этим улыбнуться или хотя бы горько посмеяться?
Долой декорации. Двое встретились, робкая связь начала устанавливаться между ними. Беседа была словно родник, пытающийся пробиться на поверхность из-под слоёв почвы, с трудом находились новые слова, новые пустоты в земляных пластах их жизней. Медленно, постепенно ключ выбрался на поверхность, и беседа обрела воздух, которого так не хватало, воздух и спокойствие, нервозность и осторожность отступали на второй план. Нужно лишь избегать определенных тем и потому, всё же, думать над своими словами. Нужно делать вид, будто прошлого не было, а вы просто очень хорошо знаете друг друга по неизвестным причинам. Но так или иначе, кто-то вспомнит о прошлом, пусть даже и в безобидном ключе.
- Смотрю, ты всё еще носишь эту рубашку.
Она остановила взгляд на его груди, полосы, квадраты, прямоугольники заставляли взгляд блуждать по её поверхности.
- Некоторые вещи вбирают в себя слишком много от меня, хотя скорее всего, дело лишь в том, какое значение я этому придаю.
- Возможно. О, на ней даже осталось то пятно от вина… Хм, так и не отстиралось.
- Тебе кажется, она уже была столько раз постирана.
- Да-нет, просто приглядись, его, конечно едва видно, но оно есть. Тем более что сама рубашка у тебя сделана так, будто создана для пятен, и они основной элемент оформления. Скатерть-самобранка.
- Вот же ты надоеда… Хотя… Да, ты права, я теперь его тоже вижу.
- Не переживай, его нет. На самом деле это лишь массовая истерия.
- Я не против.
- А ты всё еще живешь на прежнем месте?
- Да, сложно менять место жительства, да и какой бы был в этом смысл с моей стороны?
- Разнообразие. Или если бы тебе захотелось о чего-то избавиться.
- Не сказал бы, что страдаю тягой к накопительству, но не люблю избавляться от приобретенного. Пусть даже негативного.
- Намёк?
- Нет-нет, извини, я ничего такого не имел в виду.
- Думается мне, обстановка у тебя точно такая же, как и два года назад.
- И опять же, если что-то работает – зачем это менять?
- Ну, например, в поисках счастья?
- В смысле? Я выгляжу таким несчастным?
- Опять ты о себе.
- Ну так мы сейчас в целом обо мне и начали говорить.
- Ох… Ну вот, смотри. Например, ты живешь где-то, да, возможно, жизнь так не так и плоха, и даже в чем-то хороша. Но тебя не назвать счастливым. Ну вот не чувствуешь ты себя таковым. Всё более-менее. И потому можно взять, и что-то изменить. Сменить место жительства, место работы, взгляд на мир. Да хоть ориентацию или цвет волос. Биг камин аут.
- О, точно, пора сменить ориентацию, сразу с цветом волос! Вот чего уж мне не хватало для счастья. Симпатичных мужчинок.
- Ха-ха, чем чёрт не шутит.
- Да я ж смеюсь.
- Ну а я серьёзно. Хотя и не в отношении таких вещей.
- Знаешь, ты, пожалуй, права, но видимо ветер перемен еще не долетел до моего этажа.
- Еще бы, такая высота, одиннадцать этажей. А ты всё хотел на тринадцатом. Ты сам-то веришь в то, что это действительно твое счастливое число?
- Конечно. Надо же человеку во что-то верить.
Повисло лёгкое молчание, нарушаемое лишь постукиванием ложек в чашках и окружающим гулом наполненного людьми помещения. Он. Она. Словно мир начинал налаживаться и собираться по кусочкам. Каждый крохотный осколочек стекла имел своё местечко, и медленно погружался в него неторопливо, вместе с плавным течением беседы.
Снова молчание нарушила она. И не потому, что женщины не могут сидеть молча.
- Не во что верить?
- Громко сказано, но, если выбирать да или нет. Скорее нет. Не во что.
- Просто посмотри на мир вокруг.
- Я его каждый день вижу с высоты, примерно, пятидесяти метров, сквозь грязное окно, которое я завтра помою, честно.
- Ну это тебе нужно. Ладно, не будем об этом. По крайней мере пока.
- Не будем.
Пауза. Не смотря на некоторую щепетильность затронутой темы, неловкости всё еще не ощущалось. Всё проходило на удивление хорошо.
Теперь Пробудившийся проявил инициативу в целях нарушения тишины.
- Слушай, ты сейчас одна?
- Нет, с тобой.
- Не льсти мне. Я имел в виду другое.
- Да. И нет. Пока рано что-то утверждать.
- Хотел бы пригласить тебя к себе… Если это уместно. Здесь довольно уютно, но всё же, будто на меня смотрит тысяча глаз.
- Снова тебе поёт твоя паранойя.
- Пожалуй, её песни – единственное живое выступление, что я посещаю регулярно.
- Поменьше жалости к себе.
- Я же королева драмы! Ты забыла?
- Забудешь такое…
- Ну так что?..
- Ладно, хоть посмотрю, как ты живешь теперь, может всё не так плохо.
- Спасибо.
- Это еще за что?
- Кажется, мне не хватало компании.
- Я всегда говорила, что тебе нужно гулять на свежем воздухе чаще и общаться с другими детьми.
- Другие дети те еще засранцы. И чем старше становишься, тем засрушнее они себя порой ведут. Стараюсь не сталкиваться.
- Ладно. Снова тебя тянет на сложные темы, а я сейчас не хочу тебя в чем-то пытаться переубеждать. Опять. Еще раз. Всегда.
Тишина в ответ. Молчание. Понимание.
Декорации сменяются, до тех пор, пока они не приходят домой. По крайней мере раньше это место так называлось, пока из него что-то не вынесли, или что-то не покинуло это место.