Запись три. Линии
16.04.15
Вчера был просто не в состоянии добраться до дневника, да и записать мне нечего, жесточайшее похмелье и потеря памяти. Как глупо было так напиваться (или чем я там вообще занимался). Всё тело болит, причем сочетается мышечная боль с болью похожей на последствия ушибов (господи какой же я алкаш…(нет)), хотя никаких кровоподтеков на теле я не вижу и все же некоторых мест на теле весьма больно касаться. Сегодня займусь простыми делами, нужно разобраться с домашними делами, закупить продуктов и кому-нибудь позвонить. Память мне настолько отшибло, что я даже не помню кто вчера был со мной. Странно то, что я не помню ничего где-то с того момента как мы покинули дом. Нужно узнать, чем я вообще занимался, хотя меня и останавливает то, как я буду выглядеть при звонках «Здравствуйте, вы вчера не были со мной в промежутке между 18 вечера и 4 утра? Просто я настолько упоролся, что совершенно не помню где и с кем я был и чем занимался».
Позже….
Общее самочувствие оставляет желать лучшего, но всё уже не так скверно, как утром. Подумав я решил никому не звонить, думаю обстоятельства выяснятся сами собой со временем. Если уж я сделал что-то вопиющее, то я бы не проснулся дома или уже что-то узнал о своей прошлоночной деятельности.
Возможно кто-то еще. Кто-то третий.
Утреннее солнце заливало комнату, даже темные шторы не спасали от него, так необходимо ему было разбудить кого-то в этот день. Оно скреблось с обратной стороны век, пытаясь пробраться внутрь. Глаза открылись, солнце достигло цели. Это была не комната, а центр энтропии, по крайней мере так показалось бы любому человеку при первом взгляде. Никакой организации вещей где-либо, будь то стол или полка. На полу так же лежали многие вещи, могло показаться, будто комнату кто-то обыскивал, впрочем, и такое исключать не стоит, в отсутствии хозяина здесь могло происходить всё, что угодно, и самого владельца это ничуть не смущало.
Тем временем, Пробудившийся уже находился в ванной комнате, пытаясь привести внешность и мысли в порядок. Делалось это больше из понятий дисциплины, чем из каких-то эстетических соображений. Сам по себе выход из сна и постели, процесс неоднозначный, иной раз люди вскакивают с кровати и начинают бурно действовать, а другие могут просыпаться в течении получаса, медленно потягиваясь и постепенно принимая мысль о неотвратимости своей судьбы. Иногда мы просыпаемся с улыбкой на лице, а порой мечтаем о том, чтобы рухнул дом, в котором мы находимся, лишь бы не пришлось покидать своё ложе. Причины этого могут быть очень разные, кому-то просто лень, у кого-то черная полоса в жизни, кто-то хронически ненавидит весь мир, но почему-то продолжает свой путь.
Пробудившийся уже начал поиск своей одежды, среди залежей прочих вещей, нет, в комнате был шкаф, но подходящей одежды там не было, по крайней мере в данный момент он служил несколько иным целям. Одевшись он направился на маленькую кухню, кто-то возможно назвал бы её уютной или же хорошо обставленной. Всё это были лишь маловажные детали. Единственное, что имело значение – это кипяток и растворимый кофе. Самое главное было не положить слишком много ложек этого зелья, чтобы потом не считать пульс и не гадать, придется ли падать в обморок или ждать удара.
Наступила осень. В небольшом окне кухни можно было видеть редкие листочки на деревьях и серую вату облаков. Размазанные по асфальту и грязи лужи, то спешащих, то слоняющихся без дела людей. Видимо осень уже забралась в их черепные коробки своими промозглыми дождями и туманами. С каждым днем солнце светило всё реже, лишь иногда выглядывая сквозь дырявое полотно облаков, скребущегося по небу. Уходя из дома люди уносили из своих оконцев свет, куда-то далеко, и лишь возвращаясь затемно, возвращали эти искорки и загорались окна домов. Если всмотреться в пустые глыбы многоэтажек, то эти жилища могут напомнить норы ласточек. Возвышаясь исполинскими тушами, они взирают на суету людей где-то далеко внизу под их ногами, безразлично провожая их взглядами то пустых и холодных, то загорающихся теплом глаз.
Так же и он вернулся ночью, зажегши свою искру в одной из ласточкиных нор. Он приносил свет в свое жилище и так же уносил его с собой, как и все прочие, не чувствуя тепла или уюта от него. Все что он ощущал - давящую тяжесть в груди, не проходившую уже долгое время. Так было с тех пор, как он остался один. Вот он сидит на кухне сложив руки на столе и положив на них голову. Поначалу просто решив дать себе отдохнуть и собраться с мыслями, он постепенно впадает в дремоту и видит странные картины, что этим вечером показывает проектор на обратной стороне его век. Одни сцены сменяются другими, но все они одинаково не имеют с ним ничего общего. Спустя несколько минут он потягивается и встает со стула. Пробудившийся не был плохим человеком, он не был злым, не хранил это чувство в себе, не ощущал ненависти ни к кому и не таил обид. Не было у него и надежд, он не чувствовал свободы или каких-то перспектив в жизни.
На следующий день он снова вернулся домой и опять принес свою искру в дом. И на день после этого. И далее, далее… Так происходило каждый день. Глядя в его окна, можно было представлять, как в доме живет счастливая семья или молодая пара, а может пара пенсионеров, или беззаботный холостяк, упивающийся соками жизни. Но внутри был только он. Один. Ощущающий свою незначительность, посредственность и ненужность.
Порой ночью он задирал голову глядя куда-то высоко-высоко, сквозь потолок и облака над головой, видел пустоту, а его лицо искажала гримаса беззвучного и бессильного воя, море, сидящее в его груди, плескалось и бушевало, но лишь очень редкая слезинка могла вырваться наружу. Может потому ему не становилось легче. Он не был злым или плохим. Ему было невыносимо одиноко одному, когда он возвращался в эти пустые соты большого города.
Чего-то в нём не хватало. В какой-то момент, что-то сбило его с ног, и он не смог подняться. Не смог переключиться, просто не смог взять и изменить свои чувства, сменить волну на своем радио, чтобы иначе воспринять себя и мир вокруг, увидеть что-то кроме своей боли и ощутить что-то кроме одиночества и тяжелого камня в груди. Он просто не справился. У него не получилось. И он не был плохим. На самом деле, почти всю свою жизнь Пробудившийся был хорошим. Как бы плохо ему ни было.
Кляксы Запись 4.
20.04.15
Все-таки какой же бред этот дневник. Вот я ничего не записывал уже несколько дней и подарок пропадает. Снова пишу просто потому, что меня совесть не отпускает. Рисовальщик из меня тоже тот еще, потому решил не портить приятную вещь. Каждый раз как его вижу, чувствую себя неблагодарным. С другой стороны, с чего бы мне переживать?
Пожалуй, раз тут такое дело, напишу о том, что я в завязке. Нет, не то что бы я был алкозоидом или у меня, были какие-то проблемы с веществами, просто сейчас я решил со всем этим завязать покрепче, мозги мои мне еще дороги, а два провала в памяти для меня нечто совсем не свойственное. Или не совсем свойственное. Но прежде я таким не страдал. А еще, я похоже заболеваю, что в принципе не удивительно, на улице весна, и всюду полно людей с сопливыми носами. Вот они и берут надо мной верх. Последнее время тело болит, как от температуры, хотя самой температуры нет. Местами я находил синяки, но думаю ничего особенного в этом нет. В общем посмотрим, надо подлечиться.
20.04.15 Вечер.
Что-то неважно себя чувствую, отменю на завтра все дела, опять нашел какой-то синяк на теле, хотя нигде не бился, и никто меня не бил уж тем более. Температура, кажется, поднимается, трясет как от озноба, хотя я никак не мог простыть, ох черт, ладно, утром будет виднее, на всякий случай вооружился жаропонижающим.
21.04.15 Утро
Буду, видимо, вести дневник болезни, только никаких температурных записей и описаний стула, пока мой чердак еще не потек. Ночь была ужасной, какие-то кошмары, уже вторую ночь подряд, сначала я не придал этому значения, но вдруг это симптом такой же как озноб и боль во всем теле. Сейчас с каждой секундой эти сны все хуже вспоминаются, потому попробую их записать, хоть для чего-то сгодится этот дневник. И вдруг, чем черт не шутит, откроется во мне какой-то потайной писательский талант. Стану важным!
21.04.15 Вечер
Опять те же ощущения теперь еще по коже периодически прокатывает волна мурашек, будто меня кто-то холодной водой облил, и в этот же момент такой покалывающий жар во всех направлениях разливается. Противно. Будто кожа мне жмет или пытается растянуться. Надо будет завтра днем выползти к врачу, сам я не силён в медицине, а заниматься самолечением в наше время чревато, так и в больницу загреметь не долго. Вот уж чего мне совсем не хотелось бы, даже заброшенный дом, в котором мы как-то собирались с друзьями, не так сильно погружает меня в депрессию. Спокойной мне ночи в общем…
Блеск фонарей
Пробудившийся брёл по улице, среди тусклого и редкого света фонарей, прогуливаясь по старому полузаброшенному парку. Дождливый день закончился и на землю опустилась холодная ночь. Лужи еще не замерзали, но спокойно посидеть на лавке и подумать о жизни, уже не удалось бы. Не считая того, что сами лавки были сырыми, этой ночью разгулялся нешуточный ветер, который прогонял с улиц всех, кто оказывался вне своего жилища. Деревья все еще издавали шелест редкими листьями, что на них оставались, беспокойные тени плясали хороводами вокруг фонарей, то тут, то там поблескивали лужи отражая свет. В парке никого не было, потому находиться здесь было все же приятно, будто это место принадлежит только тому единственному посетителю, что сейчас находится здесь. Да и ветер несколько сдерживали стройные ряды деревьев, выстроившихся аллеями вдоль крупных дорожек.
Внутри у Пробудившегося были все те же ощущения, и он не понимал, как от них избавиться, как убрать это чувство, чтобы в один прекрасный момент вздохнуть полной грудью, ощущая шлейфы ароматов, наводняющих стылый осенний воздух. Все это время, вдохи давались с таким трудом, будто он силился дышать сквозь подушку. В воспоминаниях всплывали лица людей, которые были ему когда-то близки, друзья, знакомые, и люди, с которыми он поделился своей душой.
Их было немного. И были среди них пять людей, которые оставили наиболее глубокий след в его жизни. Глядя в прошлое сложно сказать, кто и как именно повлиял на него, ведь так или иначе, меняться решает сам человек, а не те, кто его толкают к переменам, ведь насильно не добиться настоящих изменений. Люди, с которыми мы разделяем наши жизни становятся частями той картины мира, что складывается перед нашими глазами и в наших мыслях. Мы вписываем их в планы или мечты так или иначе, они становятся частями нашей жизни, становятся ниточками, что связывают нас с миром людей и не редко служат нам ориентиром для дальнейшей жизни. Это выбор, который мы делаем сами, пусть и не всегда это происходит вполне осознанно. И вот без этих связей с работой, близкими, знакомыми, сами по себе, кем мы могли бы быть?
Случается так, что мы теряем этих людей, порой они просто ускользают, как туман сквозь пальцы, проходит время и ты просто не ощущаешь их как прежде, а иногда происходит болезненная ампутация, с которой мы испытываем определенный болевой шок, долгое время после таких событий остаются шрамы, которые ноют в особенно холодные осенние ночи.
В какой-то момент блужданий по парку, Пробудившемуся стала безразлична сырость скамеек, он просто смахнул скопившуюся влагу на одной из них и сел. Полотно листьев под ногами напоминало шкуру дракона. Под другой лавочкой, напротив, от дождя спрятался кот. Для Пробудившегося все кошачьи были именно котами, от чего-то, не кошками. Зверь видимо не успел добраться до своего убежища, прежде чем начался дождь, а может у него и вовсе не было своего места.
-Кис.
Кот неуловимым движением изменил положение головы и обратил на него свой взор.
-От дождя прячешься, усатый?
Кот не нашелся, что ответить, хотя ответ и был очевидным. Увы, говорящим он не был.
-Знаешь, всегда было интересно, каково это, быть в другом теле.
Зверь немного помялся, разминая замерзшие и сырые лапы, подобранные под себя.
-Смотришь на людей, и недоумеваешь, наверное, зачем всё это. Зачем строить дома, зачем ходить на работу, зачем здороваться с другими людьми. Как глупо, должно быть, мы все выглядим.
Кот стоически хранил молчание. Дождь заканчивался, мельчал, переходя в противную морось.
-Знаешь, я кажется потерялся, совсем потерялся. Совсем не понимаю, что со мной не так, почему со мной не так. Зачем это надо? Какой в этом смысл? Для чего мне выпал такой путь? Мне кажется, я потерял что-то очень важное в этой жизни, что-то, чего уже никогда не найду или не восстановлю.
Усатая мордочка застыла в одном положении, глаза с расширенными зрачками смотрели куда-то, на что-то, чего не увидит ни один человек никогда.
-И вот я почему-то продолжаю путь, сам не зная почему. Бреду в своём бреду. Но знаешь, есть один человек, который хранит нечто моё, что-то, что возможно вернёт в меня хоть какое-то чувство. Пустота внутри вопит по ночам, как будто ветер гуляет в груди. Лишь воздух и пролетающие пылинки, всё, что я ощущаю внутри себя….
-И зачем я тебе это всё говорю?
Дождь кончился, они оба встали, учтиво глядя друг на друга, обошлось без поклонов. Каждый ушел в свою тень.
.5
Запись.
Переплет
22.04.15 Утро (относительно)
Всё же, когда просыпаешься, тогда и утро. Хотя учитывая, сколько раз я просыпался, вообще теряюсь в формулировках. И тем не более.
Руки немного трясутся, потому буквы пляшут, я вообще сейчас пишу эту строку просто, чтобы размять конечность, и приспособиться к письму, понять, как именно лучше писать, чтобы потом хотя бы я сам смог понять, что за ересь тут накарябана. Хотя, с чего бы мне это могло б понадобиться?
Ох, ну вот. Уже полегче. Теперь к делу.
Сначала мне снилось как я падал, бесконечно падал в полной тьме, как если зажмурить глаза ночью и зажать их обеими руками. Сначала я кричал, но потом спустя какое-то время, у меня уже не осталось на это сил, тогда я попытался шевелиться, разгребая воздух руками как при плавании, чтобы попытаться изменить свое без выигрышное положение. Ощущение падения, стало мне настолько привычным, что я перестал его бояться, даже перестал в какой-то момент ощущать движение тела вниз в пространстве. Вообще, если задуматься, насколько странно ощущаешь себя, когда ты просто находишься в воздухе, ничего не касаясь. Наверное, только птицы могут привыкнуть к этому ощущению.
Время так же, абсолютно не ощущалось в этом сне, но через какой-то его промежуток, я увидел под собой пол. Каменную кладку на которой распластался, лежа на животе. Причем увидел её прямо перед своим носом. И это случилось так, будто я моргнул и открыл глаза. Я представил себе, как барахтался на пузе с закрытыми глазами, орал, а потом пытался плыть по полу. Зрелище, наверняка было что надо. В общем, я вскочил, ощущая себя полным идиотом, а лицо моё, наверное, было таким красным, что физически ощущалось, как от него идёт жар.
Как выяснилось, я оказался на улице, какого-то старого города, вокруг всё было похоже на какой-то собор, крыши были остроконечными. Выглядели все строения очень старыми, прямо древними. Глядя на некоторые из них, казалось, что они вот-вот развалятся. Оглядевшись по сторонам, я не увидел ни одного ответвления с той улицы, где я находился, потому я и пошел вперед. Окна домов были непрозрачными, на каких-то были цветные, геометрические узоры, и как бы я ни старался, разглядеть сквозь них, хоть что-то, это было всё равно, что смотреть в мутную, цветную поверхность воды. Оставив эти глупые попытки, я пошел вперед. Оглянуться назад и посмотреть откуда я пришел, даже не приходило мне в голову, такова логика сна, будто за моей спиной мир кончался. Так зачем оглядываться в пустоту?
Улицы были пустынными, и какими-то неспокойными, эта гнетущая пустота прямо давила на меня, подталкивала, потому я быстро пошел вперед. Спустя пару… минут? (опять же, черт его знает, время совершенно не ощущалось в этом сне) Я вышел на небольшой, круглой формы сквер, по центру которого была зеленая полянка. В центре стоял старый, деревянный дом с заколоченными окнами. Все окна домов, что окружали этот сквер будто пялились на этот дом. Вот, когда кто-то выкатывает глаза и показывает тебе взглядом на что-то… Именно такое впечатление и создавали эти окна, будто говорили – смотри. Смотри!