«Самый свирепый упрёк в никчёмности — «да, лучше б ты в соцсетях торчала!» Он прозвучал из уст важного и сердитого мужчины. Женщина, к которой были обращены жёсткие слова, вздрогнула, как от пощёчины. Сжалась, побелела лицом. Засуетилась, начала перекладывать файлы и папки, на столе. Потом, вскочила и опрометью бросилась вон, из кабинета. Мужчина, что-то ещё, в сердцах, процедил. И вышел вслед.
Он нашёл её в курилке. Некрасиво размазывая тушь по щекам, она плакала. Всхлипывая, шмыгая покрасневшим носом, прижимая ладони к вискам. Уполовиненная сигарета тлела на подоконнике. Ободок красной помады, по фильтру. Замятая гильза, пяток обгорелых спичек. Она так разнервничалась, что никак не могла прикурить. А когда всё же, огонёк затеплился на кончике чёрной, с вишнёвым привкусом, сигаретки. Курить она уже расхотела. Затянулась — вяло, в кашель — пару раз, и бросила догорать. Комната отдыха была пустой, позора никто не видел. Да и в кабинете, при начальственном апломбе, никто не присутствовал. Значит, можно было и не переживать так. На работе всякое бывает. И похвалят, и отругают. Если не за дело, сгоряча — глядишь, и премию накинут. Частная фирма — условности отсутствуют!
Но этот сдвиг дистанции произошёл не в первый раз. Месяц назад она уже огребла барского гнева. На пустом месте. Прилюдно. Просто, зашёл в отдел и уковыркал. Отчитывал долго, придирчиво, скрупулёзно. Казалось, неделю перед тем, выслеживал её огрехи и собирал последние плетни. Ни одного удара — мимо! Тогда, она решила — «не в духе… может, дома что». И старалась на глаза шефу не попадаться. И умудрилась пересидеть целых четыре недели без разборок. Шарахалась серой тенью от дальних окриков, кралась мышью канцелярской по коридорам. В обеды сидела одинёшенька в своём закуте, возле окна. Строчила заявки, подбивала отчёты, закрывала недоделки. Курить, считай, бросила. Ну, к лешему, лишний раз высовываться! Надеялась — «перегорит — уж больно пылкий!.. и плюс это, и минус… если «в привате» с ним — плюс, ещё какой; если разнорабочей — будет гонять, как савраску… но я-то — не разнорабочая!.. опомнится он!.. раньше ж, такого не бывало и теперь пройдёт!..» К концу месяца осмелела, начала снова девчонкам заливать «об отношениях»...
И вот нынче, эта злоба, распоясавшаяся во взгляде и голосе. И оскорбление — прямое и открытое признание её профнепригодности. Они весьма красноречиво говорили. «Не спроста такое! Наказывает, мстит за что-то. Пометил чёрным — и куражится!.. То ли ещё будет…»
Он подошёл близко, совсем рядом встал. Как и всегда. Чуть наклонился к правому её плечу. Повёл в сторону лицом, словно, обнюхал. Задержал дыхание на секунды, неспеша выпрямился, хищно удовлетворённо улыбнулся. Не говоря ни слова, развернулся на каблуках. На повороте из курительной, бросил равнодушно: «Пиши по собственному. Не справляешься. Ты больше не нужна». И пропал, в недрах офисных просторов…
Входя в свой кабинет, шепнул облегчённо: «Наконец-то!..»