Все помнят, что Рудольф из 1-й серии кинокартины «Москва слезам не верит» (1979) ко 2-й серии обратился в Родиона. Я не читала киноповесть, написанную уже после выхода фильма (а вовсе не до), но вероятно в ней указана причина этой смены имён, однако, здесь важно другое — не причина, а сама формула: в 1950-х подобный человек мог быть исключительно Рудольфом, а в 1970-х — Родионом. Я бы сказала, что здесь зашифровано даже больше, чем авторы хотели сказать. Это один из социокультурных кодов.
Если вспомнить фельетоны и вообще — злободневную литературу 1950-х годов, то чаще всего антигерои и даже преступники носили броские «иностранные» имена — всех стиляг и алиментщиков звали Эдиками, Арнольдами и — Рудольфами. Это были, что называется «говорящие» имена. Хорошего парня звали Пашка или Сергей, а дурного — Геральд какой-нибудь (для своих — Гера) и даже если у отрицательного героя было нормальное имя, вроде Миша, то он беспременно представлялся, как Мишель.
Все эти Рудики появились на свет в 1930-х, в семьях благополучных сов.служащих, как правило, вполне приличных с виду людей, считавших, что у их детей должно быть благополучное будущее. Поэтому и давали им столь пышные имена. В ряде фельетонов об этом и говорилось — мерзковатый отпрыск вырос у претенциозных мам и загруженных работой отцов. Судя по всему, Рудольф не из хозяйственно-торговой среды и не из партийной, а из около-интеллигентской. Мама держится за приобретённые блага мёртвой хваткой — дамочку можно понять.
Она уверена, что Кате нужен не её мальчик, но «квадратные метры». Впрочем, и сам парень так решил, приняв девушку за типичную аферистку. Но это если начать копаться в их психологии. По факту же мы видим гада, бросившего беременную девушку. Рядом с ним фифочку-мамашу — надменную и в шляпке. И такого типичного бонвивана попросту не могут звать Ильёй. Для погружения в реальность 1950-х нужна журнально-плакатная определённость. Если хотите, клише. Только Рудик.
А вот в 1970-х малоприятные мужички принялись «косить» под модную старину, искать «корни». В тогдашних фельетонах стали мелькать Савелии да Святогоры всякие, увлечённые собиранием икон, лаптей, прялок. Этакая нарочитая русскость, за которой не крылось ничего, кроме позёрства. То есть в 1970-х бывший Рудольф был попросту обязан заделаться Родионом. Сага «Москва слезам не верит» - это не столько про Катю и её подруг, сколько о жизни, причём это — потрясающе сконструированная реальность, где расставлены узнаваемые акценты.
Zina Korzina (c)