Крым встретил ласковым теплом. Бархатный сезон подходил к концу, отдыхающих немного. Сергей присматривался к соседям по этажу, вежливо здоровался со всеми, но своё общество никому не навязывал. Те, кто старше по возрасту, сбивались в компании, выпивали, вспоминая былое и ругая власть за развал страны. Ровесники – увивались за женщинами из медперсонала, крутили романы в городе.
Начало здесь: "Чудовище"
Сергей не примкнул ни к тем, ни к другим: выпивку не любил, ходоком никогда не был. По утрам бегал, несмотря на запреты врачей, подолгу плавал, а ещё часто заглядывал на детскую площадку.
Учебный год уже начался, и отдыхающие семьями приехали, в основном, с дошколятами. Сидел, смотрел, как карапузы играют в песке, катаются на качели, осваивают верёвочные лестницы.
Сердце наполнялось тихой грустью – его ребёнок тоже мог бегать с этими ребятишками. Ему бы было уже шесть.
Они с Олей даже не знали, кто будет – сынок или дочка. Им это было неважно. Главное, чтобы родился здоровым. Сергей хотел отправить жену к своим родителям в Москву, но она отказывалась: «Кто меня заменит? Дождусь, когда пришлют нового врача». Не дождалась. Подорвалась на растяжке, когда спешила в село к заболевшему ребёнку.
Жить не хотелось. Если бы не отец, приехавший тогда поддержать сына, неизвестно, чем бы дело закончилось. Или табельным оружием воспользовался бы в личных целях, или под трибунал угодил за жестокое обращение с боевиками.
– Мать пожалей. У неё никого нет, кроме нас с тобой. Мне недолго осталось, – отец положил перед сыном выписку из больницы.
Через три недели отца проводили в последний путь с воинскими почестями.
Боль притупилась, но не ушла – засела внутри, напоминая о себе внезапно подкатившей слезой. Это не правда, что мужчины не плачут. Плачут. Скупо, одной слезой, не позволяя ей выкатиться наружу, оставить мокрую дорожку на щеке.
Сергей с усилием потёр виски, глаза, отгоняя неприятные воспоминания. Он с интересом наблюдал за неуклюжими попытками мальчишки лет четырёх пнуть по мячу. Малыш промахивался, падал, брал игрушку грязными ручонками, устанавливал перед собой, как заправский нападающий при пенальти, и опять бил ногой в пустоту. Наконец, пацанёнку удалось попасть. Мяч плавно подкатился к скамейке, на которой расположился Сергей. Мальчик побежал, остановился в нерешительности, развернулся, двинулся к молодой женщине, сидящей неподалёку.
– Мама, забери у него мячик, – он показал пальцем на Сергея.
– А сам чего? – женщина оторвалась от журнала.
– Дядя страшный как Бармалей. Я его боюсь.
Женщина быстро бросила взгляд на Сергея, залилась краской, зашептала сыну:
– Нельзя так! – и, уже обращаясь к Сергею, добавила: – Извините. Глупый ещё, – подняла мяч, проворчав: « Пойдём», – двинулась к выходу с площадки.
Мальчишка, косясь на Сергея, поковылял за матерью. Она что-то говорила на ходу, но слова до Сергея не долетали. «Не стоит сюда приходить, дети пугаются», – с досадой подумал он.
Малыш обернулся и помахал рукой:
– Дядя, пока!
– Пока!
На сердце чуть потеплело: «Не всё так плохо!» – стало интересно, что сказала женщина сыну.
Н.Литвишко
Продолжение