Когда внутри так много света. Я стоял на Московском проспекте, лихорадочно перебирая варианты, чтобы в этом состоянии, как насекомое в смоле, завязнуть и застыть навсегда. Для этого не хватало чего-то. В тот же миг дверь за спиной распахнулась и меня втянуло в кофейню. За стойкой стояли два человека, они были так искренне любезны, что мне как можно скорее захотелось отползти от них подальше, уж слишком много в них было ко мне любви. Как бы это объяснить, они, как обожрались янтаря, и святились палео-светом. Я сел у окна и мешал единственный глоток кофе, который еще предстояло сделать. Достал из рюкзака черную записную книжку. Ее я завел тогда, когда мне в очередной раз показалось, что именно этого мне не хватает, чтобы наконец бестолковое количество сомнений и мечтаний перешло в качество твердеющих смыслом слов. Но записная книжка так и лежала в одном из отделений сумки. Раскрыв книжку, я застыл в замешательстве. Она была исписана от первой до последней страницы, почерк был отчетлив и ровен, как будто бы по строчкам вереница за вереницей бежали муравьи, и там на последней странице, кто-то продолжал торопливо писать: "...ты никогда не повзрослеешь, навечно останешься маленьким мальчиком, ты сам этого хочешь, лелеешь свой образ, не подозревая, что со стороны это выглядит очень неловко... ты делаешь глупость, что отталкиваешь меня, изо дня в день, делаешь так, чтобы я ушла, впрочем ты по другому и не можешь, так по своей детской сути ты пытаешься привлечь к себе внимание... я не буду тебя больше удерживать, я просто смирюсь, пусть это и значит, что дальше только конец...".
Поддавшись странному импульсу, я лизнул последнюю строчку. Вкус был отвратительным. Запил кофе, но и это не помогло. Захотелось лечь на пол, свернуться калачиком, как бы нелепо это не выглядело. Подумал, что все совсем не так. В этом мире детей, обвинять друг друга в том, что ты еще не достаточно повзрослел, это себя обманывать, заслоняться отражением в зеркале от маленькой девочки.
Но сейчас я чувствовал только свою слабость. Свет уходил. Блокнот был совершенно пуст. И во мне не было ни строчки. Нечем было загородиться от этого мира, этого дня. Но у меня все еще оставался выбор. Снова притвориться маленьким и слабым, в надежде, что кто-то купится на это вновь. Или взять ответственность на себя. Пусть пока только на сегодня. Только на один день. Если страшно заглядывать дальше. Собрать силы до этого вечера.
Одиноко на чистом листе, но как сделан пусть один лишь шаг, на листе остается след.
- Куда он делся?
- Здесь только блокнот и муравей.
Хлоп.