Вся хитрость заключается в том, что реактивное топливо само по себе является массой и в качестве таковой имеет потенциальную энергию, когда корабль покидает Луну. Эта масса, используемая для ускорения около Земли (так сказать, на дне гравитационного колодца), теряет свою потенциальную энергию, которая утекает в этот гравитационный колодец. Эта энергия должна где-то найти себе место, что собственно и происходит — она передается кораблю в качестве новой кинетической энергии. При одинаковом усилии и длительности стартового толчка корабль разгоняется больше, чем если бы отправлялся с Луны или космической станции, минуя Землю. В это трудно поверить, но это именно так.
Перед маневром капитан Стоун отправил ребят в двигательный отсек, а место второго астронавта заняла Хейзл. Чувства Кастора были уязвлены, но он не стал спорить — последнее напоминание отца о дисциплине возымело свое действие.
Основные заботы по маневрированию ложились на плечи капитана, а на долю второго астронавта выпадало наблюдение за автопилотом и зажиганием, причем в любую минуту он должен быть готов перейти на ручное управление.
В обязанности астронавта входит маневрирование, «жонглирование» кораблем с помощью гироскопов и маховика. Глаза его должны неотступно следить за курсовым телескопом и приборами, в точности которых он должен быть абсолютно уверен.
На пути от Земли до Марса ошибка в одну шестидесятую градуса составила бы в конечном итоге примерно пятнадцать тысяч миль. За такое пришлось бы расплачиваться реактивным топливом, чтобы при помощи дополнительных маневров скорректировать траекторию.
А если погрешность слишком велика, расплата совсем уж трагична: погибает и капитан, и вся его команда, так как корабль навечно погружается в неизведанные пучины космоса.
Роджер Стоун был довольно высокого мнения о способностях своих близнецов, но в этот ответственный момент ему хотелось, чтобы второй пилот имел твердость и уверенность, которые даются лишь с возрастом и опытом. Если кресло второго астронавта занимала Хейзл, он мог полностью сосредоточиться на своей нелегкой задаче.
Устанавливая систему отсчета, ориентируя корабль, он избрал три звезды — Спику, Денеб и Фомальгаут; они расположились в ряд в курсовом телескопе.
Марс еще не был виден за вздымающейся грудью Земли. Это создавало своего рода препятствие — мешало точно направить корабль. Путь на Марс выстраивается не по прямой линии.
Ему показалось, что одна из звезд слегка изменила свое положение и чуть удалилась от других. Обливаясь потом, он растормозил маховик гироскопов и слегка «подтолкнул» корабль с его помощью. Беглая звезда передвинулась на место.
— Как показания по Допплеру? — требовательно спросил он.
— Все идет своим чередом.
— Время?
— Около минуты. Сынок, выбрось ты из головы все это. Занимайся своим делом и не тревожься.
Он вытер вспотевшие ладони о рубашку и ничего не ответил. На несколько секунд установилась полная тишина, потом Хейзл спокойно сказала:
— Неопознанное изображение... сигнал радиолокационного маяка на экране, сэр.
На пульте вспыхнул ряд чисел.
— Это как-то относится к нам?
— Приближается с севера справа по борту. Возможно столкновение.
Роджер Стоун набрался мужества не смотреть на собственный экран: быстрый взгляд вряд ли сказал бы ему больше того, что доложила Хейзл. Он приник к окуляру курсового телескопа.
— Что показывает индикатор?
— Сын, тебе вряд ли удастся сделать маневр и избежать столкновения. Слишком поздно вычислять новую траекторию.
Он заставил себя наблюдать за отражением звезд, но не мог не думать о сказанном. Хейзл права: управлять кораблем — не значит просиживать штаны. При высоких скоростях со сложными графиками траекторий, недалеко от планеты, на дне гравитационного колодца непродуманный маневр приведет к катастрофе или выведет корабль на траекторию в никуда.
Но что это такое? Только не космический корабль, объект явно беспилотный. И не метеор, потому что на нем стоит радиолокационный маяк. И не военная ракета — для нее слишком высоко. Он оторвался от телескопа и украдкой бросил взгляд на экран.
Боже правый! Вот же она! Огромная, сверкающая звезда на фоне черного космоса... пространства... Она увеличивается, увеличивается!
— Следи за телескопом, сын, — напомнила Хейзл. — Девятнадцать секунд.
Он вновь приник к телескопу, навигационные светила были неподвижными.
— По-моему, она чуть уходит в сторону, — сказала Хейзл.
Он должен был посмотреть сам. Как только он попытался сделать это, что-то вспыхнуло, а потом бросило тень на правый борт и тут же показалось на экране левого борта. Оно быстро удалялось. Стоуну показалось, что объект с крыльями и видом напоминает торпеду.
— Фюйть! Вот так так! — выдохнула Хейзл. И тут же добавила:
— Всем членам экипажа пристегнуть ремни... пять секунд!
Он не отрывал глаз от звезд в курсовом телескопе, неподвижных и выстроившихся в четкую ровную линию, но огромная сила вдавила его в кресло. Перегрузка была равна четырем единицам — значительно больше, чем при взлете с Луны, но продолжалась чуть более минуты.
Капитан Стоун продолжал наблюдать за звездами, готовый обуздать корабль, если тот начнет рыскать, но скрупулезность, с которой он размещал груз в трюмах, была вознаграждена — корабль сохранял устойчивое положение в пространстве.
Он услышал, как Хейзл крикнула: «Зажигание!» — как раз в тот момент, когда шум и давление стали уменьшаться, а потом и вовсе исчезли. Он глубоко вздохнул и спросил в микрофон:
— Эдит, у вас все в порядке?
— Да, дорогой, — ответила она слабым голосом. — У нас все в порядке.
— Двигательный отсек?
— О’кей! — отрапортовал Поллукс.
— Обеспечьте безопасность атомного реактора и отключите пульт управления. — Больше не было необходимости в том, чтобы держать двигательный отсек наготове, любое корректирование курса и скорости на этом участке пути будет сделано дни или недели спустя, после долгих и серьезных расчетов.