- Что за молодежь пошла! Ему пятнадцать, а он языком не шевелит!
Угадаете, о какой подросшей ребятне речь? О модных пацанчиках в подвернутых джинсиках-дудочках, чтобы щиколотки наружу или о тех, кто им сейчас в отцы годится? То-то.
Ща прослыву отступником, но меня пёрли вовсе не Инвайт, Юпи или Зуко. Мне нравился Кул-Эйд, то же шайссе, только вид сбоку, пакет больше и цвет насыщеннее. Ну, скажите, как можно было пить синтетику с сахаром и думать о «да нормально»? Пили, думали и, куда важнее, запивали. Без запивона никуда, а закусывать или нечем, или не умели.
Девяностые почти разменяли середину, закончился девяносто четвертый, а в девяносто пятом нас ждало много необычного. Так много, что нам, девятиклассникам, оставалось лишь оху… удивляться творящемуся вокруг. И уж точно не растворимым напиткам. Их тогда называли «растворимыми соками», не думая о гастрите и остальных специфических заболеваниях.
Святые свободные девяностые дарили свободу с плеча всем подряд. Свобода оказывалась разной, где оборачиваясь хорошими деньгами и бизнесом дальше, где позволяя купить дозу в квартире у барыг. Кому как фартануло, наверное.
Нам, подросткам, желающим быть раскованными, стало доступно самое простое средство – бухло. Вот прям да, бери и пей, если захотелось. Даже смешно и грустно одновременно. Два года назад тебе тринадцать и отец, ленящийся после смены, отправляет тебя купить «приму». Ты такой идешь к бабкам, торгующим семками, жвачкой и сигаретами, а они:
- А ну иди отсюда, сигареты ему!
В ларьках тоже не продавали, просто закрываю окошко. Отец хмурился, шевелил усами и шел сам.
Проходит два года, тебе пятнадцать, личико у тебя еще наполовину детское, зато по росту ты догнал взрослых. И чего там сигареты…
- Белый медведь, ноль-семь.
О, белый мишка на синей этикетке, донельзя противное послевкусие и чехарда в голове. «Белый медведь», «Золотое кольцо», «Черная смерть», сколько всякой разлитой туфты за симпатичными наклейками. Их спокойно продавали нам, подросткам, даже в магазинах. Плати и уходи, все, попадешься ментам, если тем захочется докопаться или ты одет относительно хорошо, так твои проблемы.
- И юпи, три пакетика.
- Какой?
Какой-какой, апельсин, ясное дело. Моя первая «отвертка» состояла из полторашки с водой из-под крана, трех разведенных порций ядовито-желтых кристалликов и «Белого медведя». Редкостная дрянь, надо полагать, вкуса сейчас и не вспомнишь. Да и хорошо.
Года полтора, не больше, память отвела под эту фиговну, под растворимые напитки, в смысле. Пить водку с ней, в компании старших, не больше двух. Нормальные пацаны подсели на ханку, а я на норвежский блэк-метал и остатки баскетбола, как-то продержавшегося всё это водочно-растворимое время.
А почему «Кул-Эйд»? Да мама его как-то купила, пакета три, виноградных. И оказалось вполне ничего, несмотря на имевшийся гастрит. А его, слава яйцам, мне вылечила срочная служба, регулярное питание по графику, отсутствие жиров и щи, полные капусты, щи, хоть портянки полощи.
Больше про 90-ые по ссылке - тут
