Собкор газеты «Звезда» по городу Березники Молотовской области Михаил Данилкин писал: «Разве человек, верящий в крепость советской власти, способен на такие действия? Нет, конечно. Зачем ему запасы денег, барахла и особняки, если он уверен: советская власть обеспечит меня, не бросит в беде. ... Незаконное обогащение в условиях советского строя есть не что иное, как попытка возродить эксплуататорские тенденции - это новая, более подлая, потому и более опасная форма эксплуатации человека человеком». Это было мнение человека, верящего, что номенклатура должна соответствовать идеалу аскетичного большевика. Сам журналист легко нашел в своем городе «обуржуазившихся мещан» среди крупных руководителей. Именно они были обычными советскими коррупционерами того времени.
Возникает вопрос: что такое коррупция в Советском Союзе? Во-первых, это взятки (чаще всего неденежные). Во-вторых, использование служебного положения в личных целях: обеспечение себя и своей семьи престижными товарами и дефицитными продуктами питания благодаря своей должности, использование государственного транспорта и оборудования, присвоение госсобственности, использование инсайдерской информации и труда подчиненных для собственной надобности.
Лучше всего о различных способах обогащения благодая занимаемой должности рассказывали жалобы в советские и партийные инстанции. Их нечасто удается обнаружить в архивах, большинство писем во власть были уничтожены. Потому сохранившиеся жалобы имеют особую ценность. Именно они стали основным источником для данного исследования.
Стандартным, на первый взгляд, проявлением коррупции были взятки. И здесь проявляется первая особенность советской коррупционной системы Сталинской эпохи - взятки берут вещами и продуктами.
Лесоруб Косинского леспромхоза писал: «устройство на работу только по блату и за водку». Повсеместно происходило распределение среди руководителей продуктов питания по спискам. Это было использованием служебного положения в личных целях. Следует отметить, в голодные послевоенные годы еда имела особое значение, доступ к ней определял социальное положение человека. Дополнительные продуктовые пайки давали, например, передовикам производства. Но больше возможностей получать продукты имели начальники - помимо пайков, карточек и бирок (законных способов получения продуктов) существовали «списки» распределения питания. Это было обычной практикой, которая противоречила советской законности.
Заведующий магазином Березниковского магниевого завода писал в своей жалобе: «Приходя ко мне в магазин Б. приказывает мне как подчиненному лицу, подавая список на 10 человек, развезти муку 85 % по квартирам (по квартирам дирекции - А. К.) по 30 кг каждому и говорит 5 мешков муки забронируйте и никуда. ... 29 апреля они режут свиноматку на подсобном хозяйстве, привозят ее в столовую, рабочие узнают - скоро мясо будете продавать?... Приказ везти эту свинью не в магазин, а в засолочный пункт. мы же должны продать ее по списку и не рабочим.. По списку, написанному у Б. Он говорит: Бачурину 3 кг, Бычину 3 кг, Бокману 3 кг, Савельеву 2 кг, Бригу 2 кг, Чурсину 2 кг и т.д. (это фамилии руководства завода - А.К.)... 7 мешков сортовой муки тоже по списку. Начальнику торгового отдела Продснаба».
В другом письме упоминаются «талоны», по которым начальники незаконно получают продукты:
«частичной выборкой документов по бухгалтерии совхоза "Селянка" за 1945 - 1946 гг. значится получение продуктов бывшим начальником политотдела (Усольлага МВД СССР) подполковником П-вым колбасы - 157 кг, мясо - 121 кг, масло - 27 кг, сливок - 39 кг и т.д., за это же время Поляковым получено: 186 метров хлопчато-бумажных тканей, 27 метров сукно-шерсти, 26 пар разной кожаной обуви. Товары выдавались через торготдел Усольлага по талонам».
Кстати, судя по документу, так делали и другие руководители Усольлага. Это была эпоха карточек, никаких талонов и списков в то время закон не предусматривал.
... Авторы жалоб письма выявляет следующие проступки: использование казенных дров, коррупционную схему наживы во время денежной реформы 1947 г. (корова была куплена на старые деньги, а продана на новые, да еще и содержалась на государственном довольствии), спекуляцию на рынке с использованием труда подчиненных, присвоение американских подарков, реализацию возможности не платить за какие-либо услуги. Что касается формирования системы связей, то отношения с нужными людьми налаживались через выдачу дополнительных промтоварных ордеров (это при карточной системе тоже было нарушением советской законности).
Конечно, наиболее распространенным способом установления тесных связей между начальниками разных уровней была «совместная пьянка», не случайно в документах часто фиксируется именно это явление. Например, глава Окружкома партии рекомендовал т. Т-на на должность директора Кудымкарского сельскохозяйственного техникума, они «встречались в семейной обстановке и выпивали». Незаконное распределение продуктов и вещей было вторым по значимости способом налаживать взаимоотношений.
Исследуя историю конфликта начальника ОРСа Березниковского азотно-тукового завода Матвея Дугатко и журналиста газеты «Звезда» по городу Березники Михаила Данилкина, можно увидеть результаты действия системы социальных связей.
На процессе М. Дугатко назывались имена секретаря обкома К.В. Хмелевского и министра химической промышленности СССР М. Г. Первухина, его непосредственный начальник всеми силами стремился оградить его от уголовного преследования. Это неудивительно, М. Дугатко мог распределять продовольствие в годы войны, когда продуктов питания не хватало. Человек, который влиял на распределение продуктов, был очень влиятельной фигурой. Директору совхоза «Усолье» Г.С. Ночевке удавалось даже «прекращать уголовные дела благодаря большому влиянию, действующему снабжением продуктами за счет совхоза». Но М. Дугатко не смог избежать суда. Против него выступил с фельетоном в газете «Звезда» журналист Михаил Данилкин:
«... Дугадко заявился к нам в начале войны. Он эвакуировался с Запада в глубокий тыл, и телом был худ, и костюмишко на нем был так себе. ... Работая в Березниках, он не только раздобрел телом, но и снискал себе славу одного из самых обеспеченных во всех отношениях жителей города. И на сильно раздобревшую супругу его любо поглядеть: на ней вещицы из золота, шелк, дорогие меха, фетр и прочее и так далее. . Сведущие люди говорят, что на ремонт и оборудование квартиры истрачено около 40 (сорока!) тысяч рублей. Нам достоверно известны только частности этого дела. Государственных средств потрачено без малого десять тысяч. В ванной комнате установлена не просто колонка, а колонка из нержавеющей стали. Знай наших! . На днях официальным расследованием установлено, что Дугадко в 1947 г. получил 45 тысяч рублей премий. При этом законными основаниями подкреплены только 17. А остальные 28?» . В тексте газетного фельетона описан случай незаконных премий, использования государственных средств на обустройство личного быта. Все эти факты, несмотря на противодействие высокопоставленных защитников начальника ОРСа, нашли подтверждение, и Дугатко осудили.
... Очень часто в документах описывается такой способ использования служебного положения, как применение для своих нужд труда подчиненных. Так, начальник шахты им. Сталина постоянно «. заставлял рабочих коммунального отдела шахты работать на его личном хозяйстве». Они косили сено, сажали, окучивали и копали картофель, делали другие работы по хозяйству. Начальник шахты в течение трех лет «... использовал кучера в виде своеобразного батрака.». Тот «... следил за чистотой во дворе и конюшне (подметал, вычищал навоз, носил и стлал свежую подстилку), в зимнее время очищал двор от снега, колол и пилил дрова, весной пахал огород и участок в поле, садил картофель, летом окучивал. Жена (начальника шахты. - А.К.) посылала в выходной день продавать на базаре сало по 30 рублей за килограмм, зимой - картофель. по 10 рублей за ведро».
... Начальники придумывали разные способы использования своего положения с целью обогащения: получали незаконно деньги за якобы сверхурочные работы, выписывали себе поросят, бычков и кур, занижая их реальный вес, кормили свой скот за счет государственных хозяйств, занижали цены на продукты, которые приобретали сами, ели и пили в чайных, списывая деньги «на культурные нужды». Порой они годами не вносили квартирную плату.
Коррупция была в советском обществе явлением обычным, можно сказать, повседневным. На особенно наглых коррупционеров писали жалобы, на которые следовало как-то реагировать, но зачастую реагировали лишь отписками: «за имеющиеся недостатки в работе хлебокомбината как: нарушение трудовой дисциплины, пьянка, крупные хищения и порча пищевых продуктов, перерасход горючего и др. партийное собрание ограничилось только предупреждением тов. П.»
Когда центральная власть инициировала кампании по борьбе с коррупцией, некоторым жалобам давали ход по-настоящему, и появлялась приведенная статистика, но чаще всего взяточник был частью властвующего клана, тогда его защищали наделенные властью покровители, и он избегал уголовного дела. И коррупция продолжалась, скорее всего, ничуть не уменьшая своих масштабов.
Лишь в случае больших репрессивных кампаний типа «Ленинградского дела» жалобы начинали находить отклики, и увольнению и аресту подвергались партийные руководители области, как это было с всесильным секретарем Молотовского обкома партии Хмелевским. Вместе с ним потеряли должности многие другие начальники, степень их коррумпированности не имела особого значения. И рабочие встречали с радостью такие события.
Дело в том, что в послевоенные годы существовало значительное различие в заработной плате и в образе жизни начальников и подчиненных. Месячный оклад секретаря Березниковского горкома составлял в 1953 г. 2800 рублей, тогда как бухгалтер в том же горкоме получал 500 рублей, а уборщица - 260. Фиксированные оклады руководителей дополнялись премиями в десятки тысяч рублей. При таких доходах становились доступными мясные и рыбные деликатесы, продававшихся в центральном гастрономе г. Молотова. В потреблении же семей рабочих преобладали хлеб, крупы, бобовые и макаронные изделия, картофель. Частые перебои происходили именно в продаже этих продуктов.
Многие рабочие промышленных предприятий голодали и потому очень болезненно реагировали на достаток в семьях начальников.
Начальники имели право на получение жилья, но зачастую использовали служебное положение, добиваясь, чтобы жилье было наилучшим. Например, секретарь Коспашского горкома ВКП (б), когда ему понравилась квартира, принадлежащая руководителю ОРСа треста «Коспашуголь», забрал эту квартиру и добился перевода последнего в Губаху. Он даже вызвал милицию, чтобы не пустить бывшего хозяина в квартиру.
Условия труда на уральских предприятиях были тяжелыми. Для обеспечения выполнения планов директора заводов использовали указ от 26 июня 1940 г. «О переходе на восьмичасовый рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», приписывающий на неопределенный срок работников к фабрикам [Ведомости, 1940]. В адаптированном виде осуществлялась старая идея трудовых армий.
Положение рабочих еще более ухудшалось, когда руководство предприятий нарушало указ, увеличивая рабочий день по своему усмотрению.
И все это на фоне благополучного образа жизни начальников, которые совсем не в соответствии с советскими законами пользовались казенным транспортом: дрожками, легковым автомобилем, автобусом, в некоторых случаях даже катером, имели просторные квартиры, отремонтированные и благоустроенные за счет предприятий, получали продукты по коррупционным схемам: их привозили домой, оставляли в магазинах, либо распределяли по спискам в столовых.
Можно говорить о следующих особенностях провинциальной коррупции того времени.
Во-первых, продуктовая коррупция была, пожалуй, более значимой, чем денежная. Продукты питания распределяли незаконно, на них обменивали присвоенное государственное имущество, они помогали налаживать клановые связи.
Во-вторых, присвоение казенной собственности обеспечивало чаще всего простые повседневные бытовые нужды, а не престижное потребление.
В-третьих, зачастую руководители применяли доиндустриальные практики, такие как использование в собственном хозяйстве подчиненных работников.
В-четвертых, разоблачения коррупционеров носили идеологический характер, как правило, были связаны с репрессивными идеологическими кампаниями.
Многочисленные документы свидетельствуют, что коррупция была распространенным явлением, зачастую воспринималась как норма.
А связи внутри властного аппарата мешали борьбе с ней.
По материалам статьи Анны Кимерлинг "Особенности провинциальной советской коррупции в 1946 - 1953 годах на материале Молотовской области"
P.S. Михаил Тихонович Данилкин - корреспондент областной газеты "Звезда" г. Березники - арестован в январе 1953 г. за разоблачения злоупотреблений местной партийной номенклатуры. 31 марта 1953 г. в Молотовском областном суде в закрытом заседании слушалось дело Михаила Тихоновича Данилкина, обвиненного по ст. 58-10 УК РСФСР 1926 г. Пункт 10 статьи о контрреволюционных преступлениях, напомним, гласил: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти, или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. 582 –589 ), а равно и распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собою — лишение свободы на срок не ниже шести месяцев» . В тот же день суд нашел «...вину Данилкина в контрреволюционном преступлении по ст. 58-10 доказанной его собственным признанием. Кроме того, его вина подтверждается произведениями, приложенными к делу (л.д. 30–142 т. 3, 11–29 т. 3, 1–10 т. 3, 1–61 т. 2)» и вынес приговор: «Признать виновным Данилкина Михаила Тихоновича по статье 58-10 ч. 1 УК РСФСР и подвергнуть его лишению свободы сроком на десять лет с последующим лишением в избирательных правах в силу ст. 31 п. а УК на пять лет» .