Серия ИЗД (Истории Замечательных Дачников)
Жизнь на Даче – пора невероятных открытий, творчества. Некоторые из таких открытий, впечатлений могут стать основополагающими в жизни. Для Майи Плисецкой, по ее собственному утверждению, Дачные впечатления стали той самой «путевой звездой», которая сформировала всю ее жизнь, и подарила нам Великую Балерину.
«Семья наша снимала в Подмосковье Дачу…
Тем летом небо послало мне свой первый балетный меседж. За дощатым, местами склоненным к густой траве забором стояла заколоченная темная Дача. Она принадлежала танцовщику Михаилу Мордкину, партнеру Анны Павловой. К тому памятному лету он сам уже перебрался на Запад. А его сестра, жившая в маленькой сторожке, караулила Дачу и разводила пахучие российские цветы. Их дурманящий запах сознание мое удерживает и поныне.
Я была ребенком своевольным, неслухом, как все меня обзывали. Спустила по течению ручейка свои первые сандалики. Вместо корабликов, которые усмотрела на старинной почтовой открытке. Мама долго убивалась. Достать детские туфельки было задачей неразрешимой. Иди, побегай по всей Москве. «Трудное время, трудное время», — причитала мама.»
Из книги: «Я, Майя Плисецкая» Майя Плисецкая
А вот эта же история уже глазами историка моды и костюма, Ольги Хорошиловой:
«Первые воспоминания. Звонкое, лучистое белое лето. Все говорят: «Дача». И по-особенному, шумно, всей грудью, вдыхают эту Дачу – свежие, душистые, колкие запах – осока, крапива, ромашка, иван-чай, медуница. Взрослые, похожие на белых льняных гусениц, тихо расползлись по лугу и сочно рвут Дачные пахучие шорохи. Напитываются ими, набухают от удовольствия.
Утро лениво, оно проспало. Часов, наверное, одиннадцать. Холодная, влажная, скользкая земля. Жемчуг росы липнет к ногам, к подошвам белых пробковых сандаликов. В траве они похожи на колокольцы. Или на подснежники.
Гусеницы тонут в зелени.
Чистый хрустальный шепот речки. Дачной речки – так ближе по звучанию. Ни души. Шуршит прохладный лесной изумруд, глядит, вздыхая, на заспанное свое отражение. Прозрачная трель полощется сквозь любопытные детские пальцы – пять линий с нотными ключами, почти мелодия. Очень хочется купаться, ходить по речке, на «гусеницы» не велят. Можно лишь сидеть у воды, уныло полоскать руки. Но ведь никто не запретил…
Вспышка памяти. Дивная старинная открытка, выпавшая из книжки. Смутно-голубая река, у пунктирного берега катаются разноцветные шарики – дети. Пускают белые кораблики: один послушно взял курс на почтовый штемпель, второй только спущен на воду. Красота. Как же хочется, чтобы непременно было так: кораблики, белые паруса, река.
…Ведь никто не запретил придумывать из обуви кораблики. Белые пробковые сандалики полевым решением превращены во фрегаты. Сняты с ножек – спущены со стапелей, прямиком на воду, холодную, стремительную, звучную. Толчок. И понеслись. Весело обгоняют, поддакивают друг другу, стукаются носами и кормой. Волны играют ими, крутят, подбрасывают, мягко ловят, кружат в задорном фуэте, словно в танце. И, хохоча, уносят прочь. Растревоженная ветром листва прошумела на прощание овациями.
Потом, конечно, были упреки: «Майя, как ты могла! Где нам достать вторую пару? Сейчас трудное время.» Скука, проза советской жизни.
Тайное детское волшебство было ее первым ярким воспоминанием. Первым хореографическим представлением. Туфельки-кораблики, туфельки-пуанты, и река – сильный, властный танцовщик. Зеленый шум аплодисментов, - когда спектакль, занавес.
В этом сказочном случайном дивертисменте – ее будущее: музыка, учащенный ритм творчества, сцена, овации, балет и мода. Майя Плисецкая, икона стиля и прима-ассолюта, появилась тогда в 1929-м, на Даче, на берегу речки, унесшей ее туфельки в вечность.»
Из книги: «Мода и Гении» Ольги Хорошиловой
Потом, спустя годы, Дача продолжала быть частью жизни Плисецкой – Дача в Снегирях под Москвой, Дача в Литве в Тракайском районе в деревне Козелкишкес на берегу озера Стревис.
«Здесь хорошо клюют щуки и ерши. Козелкишкес – лучшее в мире место для творчества. Здесь время бежит не так быстро, а царящее здесь спокойствие дарит вдохновение.»
Родион Щедрин