Сказка.
Жила-была вешалка. Самая обыкновенная вешалка, какая есть в каждом доме. Висели на ней пальто и шубы зимой, куртки и плащи – весной и осенью. А летом вешалка отдыхала и даже немного скучала, потому что как будто бы была не нужна никому в это пору. Но наступала осень, потом зима и вешалка становилась очень необходимой вещью в доме. На ней отогревались пальто и шубы, озябшие на морозе. Под вешалкой выстраивались сапоги и ботинки. И вешалка оживала, веселела и любила поболтать со своими квартирантами, которые рассказывали ей новости. Но жил в этом доме мальчик, который огорчал вешалку тем, что очень плохо обращался со своими вещами. Вася был очень неаккуратным учеником. Его пальто, шапка-ушанка и ботинки прямо таки стонали от Васиного обращения с ними и часто жаловались вешалке на Васю. Пальто, вечно в пыли и снегу, висело на вешалке ссутулившись, потому что на нем была оторвана петелька, и Вася вешал пальто на крючок просто за воротник. Пуговицы оторваны, хлястик – тоже. Карманы трещали, набитые всяким хламом – шурупчиками, рогатками, болтиками. Шапке тоже приходилось нелегче. На то скакала вместе мяча, то взлетала в воздух, пугая ворон и воробьев. А за ботинки и говорить нечего. Им доставалось больше, чем кому бы то не было. Где они только не были! И в лужах воду и грязь глотали, и по деревьям лазали, и даже урны пинали. А всему виной – Вася! И вот однажды, собравшись на вешалке, вещи решили: хватит терпеть и мучатся! Пора Васю проучить. Посовещались вещи вместе с вешалкой, как это сделать. И вот однажды…
Вася, как обычно, проспал. Вскочив и протерев глаза, он натянул на себя штаны и рубаху и бросился к вешалке. Только он стянул с вешалки пальто, как получил затрещину. Вася остолбенел. Хотел было пальто встряхнуть – получил вторую затрещину, покрепче. Пальто, размахивая рукавами, ловко отвешивало тумаки.
- Вот еще новости! – подумал Вася, потирая ушибленный лоб.
Ботинки тоже вели себя странно. Они прыгали по всей прихожей, как лягушки и Вася никак не мог их поймать. А шапка перескакивала с одного крючка на другой, хлопала «ушами» и никак не давалась в руки. Вася совсем измучился, пока оделся. И бросился на улице.
Тут стало еще хуже. Пальто хлопало распахнутыми полами, как ворона крыльями. Набитые карманы хлестали Васю по ногам. Шапка садилась на Васину голову то задом-наперед, то закрывала одним «ухом» глаза и нос, и хлопала «ушами» так, что , казалось, вот-вот улетит. А ботинки, ботинки заставляли Васю то выписывать кренделя, то прыгали в разные стороны так, что Вася едва не садился на «шпагат», то вдруг лезли на деревья. А ведь Вася очень спешил!
Вокруг все смотрели на этого странного мальчика и укоризненно качали головами. Все соседские вороны, собравшись стаей, перелетали вслед за мальчиком, и во все свое воронье горло каркали и обсуждали увиденное. И что самое обидное – даже малышня, глядя на Васю, покатывалась со смеху. А ему было совсем не до смеха.
Наконец Вася не выдержал.
- Простите меня, я больше не буду, - со слезами в голосе взмолился он к своим взбунтовавшимся вещам.
- Что не будешь? – поинтересовалась шапка, садясь к нему прямо на лоб.
- Обижать вас не буду, - сдавленно прошептал Вася, покраснев от стыда.
- Ну что? – спросила шапка, оглядывая свысока своих собратьев.
- Прости-им…- выдохнуло пальто.
- Только пусть приведет нас в порядок! – подпрыгнул один ботинок.
- И впредь ухаживает за нами, - подтвердил другой.
- Хорошо! Хорошо! – пообещал Вася и во весь дух помчался в школу.
В школе, на большой перемене Вася подошел к уборщице, доброй тете Шуре, и стыдливо опустив глаза, попросил у нее щетку и иголку с ниткой. Тетя Шура немного удивилась, но щетку Васе дала. Вася вычистил пальто и ботинки, а тетя Шура помогла пришить ему пуговицы и хлястик на пальто. Прозвенел звонок и умиротворенные вещи смирно заняли свои места в школьном гардеробе, а потом и у себя дома - на вешалке . Вешалка порадовалась, узнав обо всем.
С тех пор никто не видел, чтобы Вася небрежно обращался со своими одеждой и обувью. И учителя перестали удивляться переменам и ставили Васю в пример. И сам Вася, повзрослев, с улыбкой вспоминал, как его однажды вещи проучили.