«Винни-Пух», конечно, не «Алиса в Стране Чудес». Но в сказке Милна тоже достаточно каламбуров и смешных парадоксов, о которые может обломать зубы не один переводчик.
Советским читателям с переводчиком «Винни-Пуха» повезло. Им стал известный детский писатель Борис Заходер, в совершенстве владеющий как прозой, так и поэзией.
Б. Заходер:
«Наша встреча произошла в библиотеке, где я просматривал английскую детскую энциклопедию. Это была любовь с первого взгляда: я увидел изображение этого симпатичного медвежонка, прочитал несколько стихотворных цитат — и бросился искать книжку. Так наступил один из счастливейших периодов моей жизни — дни работы над «Пухом».
Правда, мало кто знает, что первая попытка перевести «Пуха» на русский, была сделана задолго до Заходера. В первом номере журнала «Мурзилка» за 1939 год была опубликована глава сказки Милна – «О медведе Винни-Пу и пчёлах» – в переводе А. Колтыниной и О. Галаниной. Я не ошибся – героя там, действительно, зовут Винни-Пу – почти так же, как оно звучит в английском оригинале. Но буквальность — не всегда означает точность.
Буквальный вариант – «Уинни-Фу» (если помните, Pooh – это имя лебедя и одновременно нечто вроде выдоха) звучал бы по-русски слишком грубо, поэтому сначала Заходер решил полностью переиначить имя медвежонка. И вот, в восьмом номере «Мурзилки» за 1958 год появляется, так сказать, «пробная» глава из сказки, где героя ещё зовут «Мишка Плюх».
Примеры перевода имени медвежонка на другие языки:
Мицимоцко (Венгрия),
Петр Плюс (Дания),
Оле Брум (Норвегия),
Виннийс Пукса (Латвия),
Кубусь Пухатек (Польша),
Виня-Пых (Белоруссия).
Кстати, в белорусском переводе Виталия Воронова Пятачка зовут Прасючком, Кролика – Трусом, а Слонопотама – Мамантуком.
Как мы знаем, в итоге Заходер всё-таки решил вернуться к оригинальному имени главного героя, заменив неблагозвучное «Фу» на «Пух» (тут тебе и связь с лебедем и имитация выдоха). Но в целом подошёл к оригиналу очень творчески.
Так в «Мурзилке» 1939 года имя поросёнка – Пиглет – просто дублировало оригинал. Один из комментаторов английского оригинала – О. Дьяконов – предлагает такие переводы слова Piglet, как «свинчик» или «поросюнчик», но это всё равно звучит несколько коряво. И пусть вариант Заходера – «Пятачок» – и далёк от оригинала по букве, зато близок к нему по духу и вполне подходит этому пугливому «маленькому существу».
Два имени практически не изменились – Rabbit остался Кроликом, а Eeyore – Иа-Иа. Зато Tigger (Милн просто добавил к англ. Tiger –Тигр – лишнюю буку «g») стал у Заходера забавным Тигрой. Самую же сильную трансформацию испытал персонаж по имени Owl. Дело в том, что в сказке Милна он мужского рода (т.е. либо Совёнок, либо хотя бы Филин). Но у Заходера он превращается в Сову, что заметно меняет весь образ. Вместо пародии на студента-недоучку, который бросается заумными словечками, а на самом деле толком и читать-то не умеет, в русской версии появилась некая псевдообразованная тётушка (которая в мультике Хитрука окончательно превратилась в некую пожилую «училку»).
Также в английском оригинале все поэтические опыты Винни-Пуха названы просто hum – то есть некое мычание себе под нос. А все эти Шумелки, Кричалки, Пыхтелки – целиком изобретение Заходера.
Борис Владимирович прекрасно осознавал, что вложил в перевод частичку самого себя, поэтому долго боролся за то, чтобы его версию «Пуха» назвали «пересказом».
Б. Заходер:
«Порою я горько каялся в том, что не последовал распространенному совковому обычаю: не объявил себя автором…
Я не чувствовал и не чувствую себя вправе «забыть» о Милне. Как бы велик или мал ни был мой вклад в создание его русской книги. Да, без всяких сомнений, это его русская книга. И вместе с тем — столь же несомненно — это книга моя.
Я считаю себя в данном случае равноправным соавтором…
…существует только один способ перевода, позволяющий переводить непереводимое, — это писать заново. Писать так, как написал бы сам автор, если бы он писал на языке перевода, в данном случае — по-русски.
Таким образом, переводчик становится фактически соавтором. Это ничуть не умаляет ни прав, ни славы автора. Ведь соавтор его является таковым на «территории» своего языка. И на этой «территории» он имеет, на мой взгляд, даже право рассматриваться как автор. При трех непременных условиях.
1) Во-первых, если переводчик пользовался вышеуказанными «способами перевода».
2) Во-вторых, если созданное на иноязычной основе сочинение становится в новой языковой стихии живым фактом живой литературы.
3) И в-третьих, если права «автора оригинала» не будут никак «умалены».
Так я работал и над стихами, и впоследствии над сказками…».
Тем не менее, лично мне кажется, что «Винни-Пуха» Заходера всё-таки точнее назвать «вольным переводом». Ведь, как бы не вольничал Борис Владимирович в частностях, в целом он не отходит от канвы оригинала, а уж дух сказки и вовсе передаёт очень удачно.
Например, в названии 2-й главы Милн обыгрывает два значения слова «tight» – «узкий» и «трудный». То есть, Пух, застряв в норе, оказывается как бы одновременно и в «узком месте» и в «трудном положении». И переводчику удаётся сохранить ту же двузначность, использовав выражение «безвыходное положение».
В результате, мы получили всё-таки «русского Милна», а не «версию по мотивам», как это было в случае с «Алисой в Стране Чудес», пересказанной тем же Заходером.
Поначалу своего «Винни-Пуха» Заходер предложил «Детгизу», но перевод отвергли, почему-то посчитав сказку «американской». Поэтому книга вышла в другом издательстве — «Детский Мир» — в 1960 году (тираж — 215 тыс.экз.). Издание сопровождали рисунки Алисы Порет, а называлось оно «Винни-Пух и все остальные».
Спустя 5 лет «Детгиз» опомнился и переиздал сказку – уже под несколько другим названием – «Винни-Пух и все-все-все» с иллюстрациями Бориса Диодорова и Геннадия Калиновского.
Трудно понять, как совместно творили эти два самобытных художника. По воспоминаниям Диодорова он делал макет, а Калиновский занимался уже рисунком. По моему мнению, это одни из лучших отечественных иллюстраций к «Пуху». Особенно здорово переданы эмоции и характер персонажей. Видимо, художники были знакомы с оригинальными иллюстрациями Шепарда, потому что сами образы довольно близки к каноническим.
С этих пор сказка крепко вошла в классику советской детской литературы, а после серии мультиков 1969-72 гг. режиссёра Ф. Хитрука и вовсе стала культовой. Кстати, знаменитых песенок «Куда идём мы с Пятачком» и «Кто ходит в гости по утрам» в книге нет – они были специально сочинены Заходером для мультика.
К сожалению, режиссёр и писатель (они были и соавторами сценария) настолько не сошлись в трактовке «Винни-Пуха», что работа над мультфильмом прекратилась на третьей серии… Заходер считал большой ошибкой исключение из сценария Кристофера Робина, ему принципиально не нравилось, что, крепко сбитый и вечно задумчивый, тугодум-медвежонок превратился у Хитрука в мягкого плюшевого дурачка-гедониста.
Ф. Хитрук:
«Он постоянно наполнен какими-то грандиозными планами, слишком сложными и громоздкими для тех пустяковых дел, которые он собирается предпринимать, поэтому планы рушатся при соприкосновении с действительностью. В этом я вижу комизм его характера и действия. Конечно, он любит пожрать, но не это главное».
Галина Заходер, жена переводчика:
«Борису не нравилось, что мультяшный медведь похож на картошку, и эта картошка скачет и прыгает. Он считал, что поэт не должен так прыгать, он должен быть задумчивым и мечтательным».
В результате, съёмки мультика прекратились после третьей серии. Несмотря на это, Заходер всегда признавал, что советский Пух всё равно вышел намного удачнее и адекватнее диснеевского.
В 1929 году Милн продаёт права на использование образа Винни-Пуха литературному агенту Стивену Слезингеру, а в 1961 году вдова Слезингера перепродаёт их студии «Дисней».
В 1966 г. студия снимает первый мультфильм по сказке — «Винни-Пух и медовое дерево». После чего начинает штамповать мультики о Пухе в конвейерном режиме, придумывая всё новые и новые истории. Хотя художники «Диснея» настаивают на том, что придерживались в своих работах стиля Шепарда, многие остались недовольны. Кристофер Роберт прямо заявил, что американские аниматоры убили дух сказки. И с этим трудно не согласится…
В 2004 году наследники Слезингера пытаются отсудить у студии права на Пуха, но безрезультатно. А в 2008 году варшавские студенты даже проводят акцию протеста против монополии на образ медвежонка…
Что касается «пересказа» Заходера, то он оказался настолько хорош и популярен, что конкурировать с ним долго не осмеливались. Правда, кроме частных «вольностей» (особенно в плане стихов) был у этого варианта ещё один недостаток. Точнее, упущение.
Если в оригинале сказка Милна состояла из двух книг, то в пересказе они слились в одну. И ничего бы страшного, если бы: 1) не исчезли предисловия и посвящения; 2) от главы «Банкет» осталось лишь несколько абзацев, включённых в главу про наводнение; 3) не была переведена целая глава «Снова Слонопотам».
Позже, Заходер восполнил эти досадные пропуски. Но уже нашлись желающие заново «переоткрыть» сказку Милна.
Перевод В. Вебера с Н. Рейн, впервые вышедший в 1999 г., расстроил Заходера еще при жизни. Выслушав обвинения в «искажении» реального «Винни-Пуха», он, тем не менее, увидел в новом переводе имена и принципы, «почерпнутые» именно у него. Об этом хорошо сказала Галина Заходер:
«Я так и вижу, как они усаживаются за стол, положив слева книгу «Винни-Пух и все-все-все», а справа «Winni-the-Pooh and The House Pooh Corner», начинают сравнивать, придумывать, чем и как заменить слова Заходера».
Так имя Пух осталось без изменений, да и Сова почему-то осталась Совой. Зато Пятачок превратился в неблагозвучного Хрюку, а многослойное слово Heffalump (у Заходера — Слонопотоам) упростили до Хоботуна! И, как это часто бывает в неудачных переводах, первыми пострадали легкость и юмор.
Второй перевод — В. Руднева — это, по сути, не перевод, а приложение к, уже упомянутой мною в 3-й части, работе «Введение в прагмасемантику «Винни-Пуха». И первое, и второе писалось, прежде всего, с целью потешить интеллектуала-постмодерниста.
В. Руднев:
«С одной стороны, нам жаль было расставаться с заходеровским ВП, с другой — необходимо было освободиться от его языкового давления и постараться представить милновские повести по-другому, в соответствии с той концепцией этого произведения, которая изложена во вступительной статье. Тогда мы поступили по известному принципу: «Когда не знаешь, что говорить, — говори правду». Мы стали исходить, прежде всего, из интересов автора, Алана Александра Милна. И там, где эти интересы были, как нам казалось, соблюдены, мы не ломились в открытую дверь, удовлетворяясь тем, что есть, там же, где, как нам казалось, перевод перебарщивал в ту или иную сторону, мы проявляли соответствующую активность…
Основная задача аналитического перевода — не дать читателю забыть ни на секунду, что перед его глазами текст, переведенный с иностранного языка, совершенно по-другому, чем его родной язык, структурирующего реальность; напоминать ему об этом каждым словом с тем, чтобы он не погружался бездумно в то, что «происходит», потому что на самом деле ничего не происходит, а подробно следил за теми языковыми партиями, которые разыгрывает перед ним автор, а в данном случае также и переводчик…».
Но, как это характерно для постмодернизма вообще, в переводе Руднева невозможно отделить точность от вольности. Реальность здесь «структурирует» вовсе не Милн, а концепция переводчика, в которой полным полно провокаций, стёбов и перегибов.
К примеру, Сова вполне логично названа Сычом, зато Винни-Пух охарактеризован как «медведь с низким IQ» (в оригинале — «с маленькими мозгами», у Заходера — «с опилками в голове»). Стихи и вовсе переведены, как пишет автор, «в зависимости от смыслового контекста». Например, знаменитое «Мишка очень любит мед…» превратилось в… японское хокку, которое якобы «отвечает медитативному настроению»:
«Не забавно ли?
Медведю подавай мед.
Зачем он ему!».
Есть у Руднева и пушкинский 4-стопный хорей, и ахматовские амфибрахии.
Конечно, такие переводы тоже имеют право на жизнь, но заставить читателя «влюбиться» в сказку Милна они явно не в силах. Так что, спите спокойно, Борис Владимирович, Вашему «Пуху» суждена еще долгая жизнь…
И, если шуточное пожелание Милна о его надгробии так и осталось нереализованным, то на могиле Заходера мы можем увидеть одну из картин Шепарда, где Пух и Пятачок уходят навстречу закатному солнцу…
«И, разумеется, Кристофер Робин и все остальные прощаются с вами понарошку, потому что Лес будет всегда…. и тот, кто дружен с медведями, сможет его найти». (В.В.)
Автор: Сергей Курий
См. также:
- Всё о «Винни-Пухе», ч.4: Галерея характеров
