Дом, доставшийся Наде и Вальке от покойных родителей, был построен в послевоенные годы. Жилая часть состояла из кухни и трёх комнат и соединялась коридором со скотным двором. Всё было под одной крышей, включая нужник. Так традиционно строили дома на русском Севере- чтобы в непогоду не выходить на улицу.
Скотины, конечно, у Вальки с Пашкой не было, а из живности- только гусак с гусыней, которых я уже видела. Вообще-то Надя по весне привезла им десяток гусят, но, как объяснил Пашка, до осени дожили только двое. Остальных, видите ли, утащил какой-то ястреб или коршун, повадившийся лакомиться гусятинкой.
Выделенная мне комната оказалась прибранной и даже уютной. В ней обычно располагалась Надя, когда приезжала с ночёвкой. Оставив сумку со своим походным снаряжением, я решила дойти до магазина и купить что- либо из еды.
Навстречу мне попалась довольная Валька, которую сопровождали двое мужичков, явно её единомышленников.
Местный сельмаг, однако, меня впечатлил своим ценообразованием.
Обозрев ассортимент, я обнаружила, что в продаже имеется легендарный напиток- портвейн 777. Он же- "три семёрки" или "три топора". В Петербурге я его почему-то в продаже не видела с советских времён. А тут в сельмаге бутылка портвейна стоила 33 рубля 30 копеек. Три бутылки, соответственно,- 99 рублей 90 копеек. Рядом с кассой отдельно лежала трогательная горсточка десятикопеечных монет. На сдачу. Похоже, на этих "трёх топорах" держалась чуть ли не основная выручка магазина.
- Ну, а что Вы хотите,- усмехнулась пожилая женщина интеллигентного вида, увидев, как я разглядываю местную публику, кучковавшуюся неподалёку от магазина, - Тут же бывший 101-й километр. Контингент у нас тут соответственный. Раньше всякую шваль нам из Ленинграда спихивали в административном порядке. И тунеядцев, и уголовников, и прости- господи вокзальных. А теперь никого принудительно не высылают, но зато риэлторы стараются. В центре Ленинграда же были сплошные коммуналки, как их стали расселять- так к нам все неблагополучные жильцы и повалили. Квартиры здесь в посёлке дешёвые. Ну, что? Жильё есть, ещё и денег сверху риэлторы дадут, гуляй-не хочу.
- И что, едут только неблагополучные? - усомнилась я.
- Да нет, конечно, - вступила в разговор продавщица,- Всякие люди переезжают, и вполне приличные -тоже. Тут рассказывали, как одна учительница скандал в милиции устроила. Она с Северов приехала, квартиру купила. Пришла прописку делать, а ей в милиции говорят: "Сдайте отпечатки пальцев". Она развозмущалась: " За кого вы меня принимаете? Я- Заслуженный учитель Российской Федерации, я знаю свои конституционные права"! Побежала к начальнику милиции. А он ей и говорит: "Да никто Вас не хотел оскорбить. Просто у нас каждый год по весне трупы из-под снега вытаивают да на речке всплывают, вот мы и берём у всех отпечатки пальцев, чтобы проблем с опознанием не было. Но если Вы не хотите- не сдавайте".
Так. Кажется, понятно, почему Лёхе сходит с рук его бобровый промысел. Участковому попросту не до него.
Купив колбасу, десяток яиц, хлеб, пакет молока и каких-то печенюшек, я немного перекусила прямо на улице и отправилась осматривать посёлок и окрестности. Вернулась в дом, когда уже начало темнеть.
- И зачем ты магазинное молоко купила? - Валька была навеселе, но ещё неплохо соображала,- У нас тут один дедок корову держит и молоком торгует. Завтра с утра к нему можно подойти, он продаст. Да, я тебе портвешка чуток оставила. Давай, дёрнем за твой приезд!
Я никогда не была убеждённой трезвенницей, но портвейн 777 мне пробовать не приходилось. Даже в студенческие годы. Все эти "Агдамы", "Солнцедары" и "три топора" как-то прошли мимо меня.
Теперь попробовала. Пойло- как пойло.
Валька явно жаждала общения. Пришлось слушать её излияния. А я пыталась понять, как же случилось, что из Вали, Валечки, Валюши, Валентины Петровны эта женщина в сорок с небольшим для всех окружающих стала только Валькой?
- А ты завтра мне дашь сто рублей? - Валька смотрела на меня как на свою благодетельницу.
- А Надя мне за это голову не оторвёт? - поинтересовалась я.
- Не оторвёт. Она приедет только в воскресенье, а завтра пятница. А к воскресенью мы с Пашкой будем как огурчики. Мы всегда так делаем.
Валька отправилась спать. Я пожарила себе яичницу с колбасой и, поужинав, тоже решила, что пора на боковую. Утром надо будет встать пораньше и пойти за грибами. Надо отдать должное Вальке- печь в доме она протопила и в комнате было тепло. Всё- таки сентябрь, вечера уже зябкие.
А ночью мне вдруг приснился Бобриный Бог. Огромное существо, покрытое блестящей коричневой шерстью. У него были розовые детские ладошки и прозрачные баби- Анины глаза. Бобриный Бог что-то мне сказал, но я не поняла. Проснулась.
В доме было тихо. Только из соседней комнаты доносилось чьё-то мерное похрапывание. За окном над полями висела огромная яркая луна. Я повернулась на другой бок и больше до утра мне ничего не снилось.
(Продолжение следует).
