В правительственном предписании об организации специальных долгаузов ("Дом ума лишенных", на нем. toll – безумный, сумасшедший, и haus – дом), разработанном при участии Российской Академии наук, было настоятельно подчеркнуто, что помешанных следует лечить и охранять, чтобы эти больные не могли причинить вреда себе или окружающим. Для наблюдения за ними рекомендовалось назначать людей добросердечных, например, уволенных на пенсию солдат, способных к большей терпимости. Первое больничное отделение для умалишенных было официально открыто в 1784 г. при Обуховской больнице в Санкт-Петербурге.
В январе 1828 г. принадлежавшие Приказу общественного призрения Обуховская больница с домом умалишенных, богадельня, сиротский
и смирительный дом, а затем еще 8 учреждений Петербурга и Москвы перешли в ведение "Попечительского совета ведомства императрицы Марии Федоровны". В том же году было решено отделить от Обуховской больницы палаты для душевнобольных и вынести их за город.
Попечитель Джон Веннинг предложил купить дом на 11 версте Петергофской дороги и приспособить его для нужд больницы, заявив, что "сие здание признается известнейшими медиками весьма удобным для помянутого заведения".
С 1828 по 1832 год производилась перестройка и расширение больничного здания. Вначале к главному зданию по проекту Д. Квадри пристроили флигели, а позднее архитектор П.С. Плавов перестроил и сам дворец, устроив в бывшем бальном зале церковь во имя Божьей Матери Всех Скорбящих Радости.
Последующие перестройки больницы в середине XIX века касались, главным образом, ее внутренней перепланировки или пристройки новых клинических корпусов. В итоге возник целый больничный городок, названный больницей "Всех скорбящих".
Врачи считали необходимым обеспечить "индивидуальный образ жизни в соответствии с психическим состоянием". Цветы на окнах, картины, камин в курительной комнате создавали полудомашнюю обстановку.
Руководство больницей принял выходец из Саксонии врач Ф.И.Герцог (F.Hartcoh, 1784-1853),ранее работавший психиатром в Москве.Больница пользовалась личным покровительством императрицы Марии Федоровны
и считалась одной из самых приличных казенных больниц, по мнению многих, одной из лучших в Европе.
Неудивительно, что вскоре она оказалась переполненной. В числе ее находилось немало хроников,за которыми в домашних условиях трудно было обеспечить должный уход. Уже через несколько лет к ней пристроили новый корпус на 80 кроватей, но и это не решило проблемы.В конце XIX века в больнице было 300 кроватей – 150 для мужчин
и столько же для женщин. Кроме того, при ней осуществлялся амбулаторный прием "для бедных больных, страдающих разными болезнями", которых ежегодно обращалось до 3 тысяч.
Больничные здания состояли из двух больших каменных корпусов с одноэтажными пристройками и двух летних бараков
на 50 человек каждый. Условия содержания были прекрасные: 100 комнат для женщин, в том числе 4 залы для дневного пребывания, рукодельная мастерская и две столовых. В мужских отделениях – 79 палат, включая 3 залы для дневного пребывания, 3 столовые и переплетную мастерскую.
Для прогулок различных категорий больных – спокойных, беспокойных и буйных, - предназначались семь садов и большая роща. Территория лечебного заведения в 160 десятин тянулась от взморья Финского залива до реки Лиговки и полотна Балтийской железной дороги. Петергофское шоссе делило ее на две почти равные части. Около 80 десятин земли сдавали в аренду под огороды и покосы. Принимали в больницу "лиц всякого звания". Из общего числа мест 160 были платные:
для людей с ограниченными средствами плата составляла 10 рублей в месяц; для пациентов, помещаемых государственными
и общественными учреждениями – 20 рублей; для своекоштных полупансионеров – 30 и своекоштных пансионеров – по 60 рублей в месяц. 110 мест являлись бесплатными, включая 10 так называемых запасных кроватей.
После 1918 года больницу "Всех скорбящих" переименовали и назвали именем видного швейцарского невропатолога, психиатра
и общественного деятеля Огюста Анри Фореля.
Участник международного движения сторонников мира, О. Форель,
друживший с Р. Роланом
и А.В. Луначарским, открыто высказывал свои симпатии к СССР.
В народе этот район получил название "Форели".
Поскольку большинству людей психиатр Форель был неизвестен, родились мифы о происхождении названия, связанные с рыбой.
Речка Лиговка в былые годы якобы изобиловала форелью, здесь жила крестьянка Ульяна, великая мастерица варить уху, на рыбную ловлю съезжалась петербургская знать и т.д. В этом проявились гримасы топонимики: фамилия неизвестного народу швейцарского доктора стала просто рыбой.
Больница имени Фореля находилась на своем месте до сентября 1941 года, а затем ввиду приближения к ней линии фронта ее эвакуировали
в другой район.
Ее основные здания в годы войны разрушила артиллерия и авиация противника. Расположенный рядом с больницей районный парк культуры и отдыха, открытый в 1937 году в бывшей Шереметьевской усадьбе, также погиб.
В конце 1940-х гг. обсуждался вопрос о реставрации архитектурного памятника, однако было принято решение реконструировать его под Дом культуры, дополнив комплекс жилыми домами для рабочих Кировского завода.
В 1950 г. силами заводских строителей был спроектирован и восстановлен трехэтажный юго-западный корпус, где разместились трехкомнатные квартиры. Два новых четырехэтажных корпуса завершили со стороны города архитектурную композицию городка.
Все постройки были решены в традициях классической архитектуры и составляли единый ансамбль. Был сохранен старинный пруд и вековые деревья. От подлинного дворца эпохи классицизма сохранились одноэтажные тосканские колоннады. Частично уцелел обращенный к парку фасад дворца времен Остермана, а своды подвалов опираются на столбы, поставленные еще при Растрелли.