«По высочайшему царственному приказу султана султанов, шаха Аббаса Сафави. Да продлит Господь его царствование!» – такую надпись можно прочесть персидских на дверях XIX века. Не менее интересны и персонажи, запечатленные в этом восхитительном произведении искусства. Они отсылают нас к веку XVI.
Несомненно, в надписи подразумевается иранский шах Аббас I (1571–1629), который легко узнается в одном из игроков в нарды (сидящем справа) в центральной сцене на правой двери. Его соперник – очевидно, не менее знаменитый шах Тахмасп I (1524–1576) Приходившийся Аббасу дедом. В реальности они вряд ли могли играть в нарды, так как Тахмасп I умер, когда внуку было всего 6 лет. Сцена представляет собой воображаемую встречу властителей двух разных эпох, что подчеркивают и костюмы персонажей.
Можно предположить, что и в сцене на левой двери за игрой в шахматы изображены исторические персонажи. Эта загадка пока остается неразгаданной исследователями.
Воображаемые встречи монархов стали одной из распространенных тем иранской сефевидской живописи, начиная с середины XVII века. Но здесь находится место и для людей менее знатных. Изображения на дверных рамах отсылают нас к популярным в Иране персонажам персидских поэм.
По горизонтали расположены четыре сцены из истории о несчастной любви арабского поэта VII века Маджнуна к соплеменнице Лейли.
Так же можно распознать иллюстрации к истории еще одной любви - Ширин и Хосрова. Суфийское произведение, аллегорически изображающее стремление души к Богу; но чувства изображены настолько живо, что неподготовленный читатель даже не замечает аллегории, воспринимая поэму как романтическое любовное произведение.
Внизу на левой двери помещено неподписанное, но легко узнаваемое изображение Хосрова, наблюдающего купание Ширин в источнике, а на правой – герои эпической суфийской поэмы «Беседа птиц» персидского мыслителя Аттара.
Пара дверей, выполненные в технике лаковой росписи сочетают в себе художественные традиции китайской лаковой и иранской миниатюры. С одной стороны здесь очевидное желание подражать художникам XVI-XVII веков, а с другой – влияние европейской живописи. Эти тенденции определяют характер иранской живописи XIX столетия.
Плотное заполнение всего пространства изящными рисунками – это, своего рода, следование принципу «боязни пустоты»: идее, которая выражает всеохватность исламской религии.