Все, что написано по стокгольмскому синдрому — сущая глупость. Потому что ситуация рассматривается как некоторая «робинзонада», сферический конь в вакууме — «насильник и жертва», «грабитель и заложник». То есть, безотносительно содержания. Но ведь грабитель заложнику может быть искренне симпатичен.
Вот представьте, некто, обложенный кредитами по уши, приходит в банк за очередным кредитом, чтобы перекредитовать свои предыдущие кредиты, он к банку не может относиться к симпатией и в глубине души считает ростовщиков-банкиров кровососами и моральными уродами. И вдруг заявляется молодой парень с автоматом, кладет на пол клерков, перед которыми он вынужден обычно расстилаться, чтобы получить кредит и пережить еще пару месяцев. Приятно ли это заложнику? Конечно. Грабитель пытается сделать плохо банкирам, которых в душе заложник ненавидит как кровососов и презирает как паразитов. Грабитель не стесняется выражать свое презрение к банкам и государственной системе, которая эти банки охраняет. Импонирует ли это такому заложнику? Да заложник давно мечтал этот банк взорвать к чертям собачьим, и только отсутствие навыков сделать это квалифицированно его останавливало.
Аналогично, например, обстояло и с сочувствием к своим похитителям заложников террористических организаций левого толка. Очень часто в РАФ или, например, в Красные бригады шли люди, которые считали пропаганду обычными средствами малоэффективной. Но при этом посвятили ей с достаточным усердием и талантом достаточное время. Например, и Баадер, и Майнхоф писали на порядок более качественные тексты, чем то, чем кормит, например, своих недалеких читателей «Вестник Бури». Там чувствуется и неплохое знакомство с теорией, и твердая позиция. Но их пропагандистский этап в деятельности проходил в период контрреволюционного отката, и неудачи там были вовсе не потому, что они не умели убеждать в своей правоте в личных беседах или были плохо подкованы. Логично, что при вполне рыцарском поведении к заложникам (например, их никто не пытал, я вот лично не знаю, удастся ли мне устоять перед таким соблазном, попадись мне в заложники Герман Греф, например) и силе убеждения многие заложники переходили на сочувственные позиции. Потому что многие вполне видели окружающую действительность и не имели достаточных аргументов защищать капитализм.
Одним словом — пытаясь взять «стокгольмский синдром» ВНЕ социальных обстоятельств, на «голом психологизме», психологи впадают в натуральный маразм, фактически утверждая, что жертва ВСЕГДА симпатизирует насильнику, пытаясь защититься путем коллаборационизма с силой. Ага… Тупакаамаровцы захватили посольство в Лиме на 126 дней, и жертвы, разумеется, никаких иных мотивов сочувствовать похитителям, кроме страха, за это время, по мнению таких «психолухов» не нашли….