Почти два месяца не мог собрать мысли в кучу на счет скромного хоррора Эми Саймец (только коротко упоминаю на подкасте), поэтому, пока чувствую импульс, раскидаю на телеграммы.
Лонг стори шорт: Эми (Кейт Лин Шейл) в какой-то момент решает, что она умрет завтра и начинает к этому готовиться, оповестив подругу-ученую Джейн (Джейн Адамс); та настроена скептически, но пейзажи под микроскопом нашептывают что-то тревожное — и она тоже понимает, что умрет завтра; следом Эми и Джейн невольно передают это мрачное знание остальным.
Фильм Саймец, объявленный уже главным пандемическим хоррором года, идеально сочетает кристальность фабулы и простоту формы: люди поочередно прозревают, что они вот-вот умрут — обязательно завтра, — а Саймец и оператор Джей Кейтель за этим наблюдают без лишних выкрутасов, пару раз включая слегка неловкую экзистенциальную цветомузыку.
Мне кажется, что She Dies Tomorrow идеально смотреть в одиночку — иначе его простенькая магия может не сработать (отсмотрено и так, и не так; так — лучше). Потому что Саймец выстраивает со зрителем/зрительницей те же туннельные отношения, что и тревога: внезапное озарение, ощущение выключенности из мира, тлеющее волнение, которое уравнивает минуты и часы (в этом смысле лапидарный фильм Саймец еще и чудовищно длинный).
Естественно, главным memento mori для человека являются другие, потому что, как писал И. Б., смерть приключается только с ними. И этот механизм напоминает об It follows (2014), которому She Dies Tomorrow — хоррор-сестра, как Танатос — Эросу.
Все, в общем, просто, но в интерьере, репликах и судорожных действиях Саймец выхватывает какие-то интересные нюансы. Вот Эми решает, обратиться ей в прах или стать чьей-то кожаной курткой, а потом гладит паркет и говорит «Это раньше было живым»; или вот картина с пятью балеринами, чьи лица закрашены разноцветными кругами, а рама покрылась белыми пятнами забвения; или в разговоре о сожалениях Эми вспоминает, что в 22 сделала аборт — такой пример смерти до жизни.
Если рассматривать эту сцену как ключевую, то фильм Саймец описывает смерть как возможность реальности абортировать тебя прочь (как мы знаем, например, из «Никогда, редко, иногда, всегда», это не быстрый процесс, требующий переждать болезненную ночь). Отсюда и напряженная дискотека перед укреплением в мысли о скором финале: с одной стороны — тревога всегда сгущается к позднему часу; с другой — смерть из тех вещей, которую не заешь, не заговоришь и порой не залечишь (в целом, SDT показывает много примеров борьбы с экзистенциальным тремором). И эти мигающие огонечки — словно гонцы какого-то нового состояния, следующего за жизнью шага, столь же неразличимого, как для эмбриона — наш мир (на всякий случай: это не спич против абортов, а метафора).
В общем, не знаю про значимость для covid era, но для меня — один из самых острых камешков в ботинке этого года.
Спокойной ночи.
Подписывайтесь на канал | Слушайте подкаст | Подробнее о «Тинтине»
