Сегодня мой рассказ о Лидии Чуковской, поэте и писателе, мемуаристе, и достойной дочери своего отца. Самая известная работа Лидии Корнеевны - повесть "Софья Петровна", написанная в разгар репрессий, в 1939 - 1940 годах. Это произведение в рукописи чудом было сохранено друзьями писательницы в блокадном Ленинграде. Кстати, есть отличная советская экранизация повести, в главной роли - Анна Каменкова. Опубликована повесть в СССР только в 1988 г.
Большинство читателей знают Лидию Чуковскую как диссидентку, борца за справедливость. Такой она была - бескомпромиссной, вольнолюбивой с юных лет. Как и отец, c детства обожала литературу, и мечтала писать детские книжки.
Сам Корней Иванович был человеком вне политики. К нему, имевшему большой авторитет среди писательского круга, часто обращались за помощью. К. И. не отказывал, он умел деликатно и осторожно разговаривать с теми, от кого зависело решение вопроса. Только однажды вышел из себя, когда к нему обратилась женщина с просьбой помочь выселить соседа, вернувшегося из ссылки. Оказалось, что женщина в свое время написала донос на этого человека, и тот был арестован. "Вон!" - кричал Корней Иванович вне себя от ярости. (Из воспоминаний внуков).
Лидию, студентку литературоведческого отделения ленинградского Института искусств, арестовали в 1926 году за распространение листовки антисоветского содержания. Лидия не имела отношения к созданию этой листовки, а просто одолжила пишущую машинку подруге. Подругу не выдала, в содеянном не раскаялась, в результате получила приговор - 3 года ссылки. 11 месяцев из этого срока она провела в Саратове, благодаря вмешательству отца вернулась домой.
Затем было неудачное замужество, рождение дочери. Работа в Детиздате под руководством С.Я. Маршака. И большая любовь всей ее жизни - Матвей Бронштейн, физик-теоретик, гений науки. По нелепому обвинению Бронштейн арестован, и меньше чем через год расстрелян. Я писала об этом в этой публикации.
"Софья Петровна" написана по горячим следам. В образе героини - женщины, у которой арестовали сына, угадывается сама Лидия Корнеевна. Также как и стенографистка Софья Петровна, Л.К. провела много времени в очередях у ворот ленинградской тюрьмы, сходя с ума от неизвестности, ходила по кабинетам, желая получить хоть какую-то информацию о муже.
В рассказе "Предсмертие" Л.К. описывает такую картину. В эвакуации, в Чистополе, она увидела старуху, молящуюся на почтовый ящик.
<У старухи>
Провалившиеся глаза с черными обводинами - глаза, обезумевшие от ожидания. Похожи на те - в тюремных очередях.
О гибели мужа она узнала много позже.
Куда они бросили тело твое? В люк?
Где расстреливали? В подвале?
Слышал ли ты звук
Выстрела? Нет, едва ли.
Выстрел в затылок милосерд:
Вдребезги память.
Вспомнил ли ты тот рассвет? Нет.
Торопился падать. (Стихи написаны в 1956 г)
В повести Софья Петровна до последнего считает происходящее - арест сына, неизвестность, бойкот коллег и соседей какой-то чудовищной ошибкой, верит в справедливое решение. И даже начинает сомневаться в сыне, и допускает, что он действительно может быть в чем-то повинен... Чуковская описывает типичную в те годы ситуацию, так рассуждало большинство советских людей. А Л. К. не молчит, она, одна из немногих, кто заявляет о терроре громко, её работы печатаются за рубежом, а на родине распространяются в самиздате.
Не избежать бы и Лидии Корнеевне ареста, если бы не война. После тяжелой операции, с двумя детьми - дочкой Люшей и племянником Женей (сын погибшего брата Бориса), она уезжает в Чистополь, затем в Ташкент. В Чистополе знакомится с Мариной Цветаевой, об этом написано в рассказе "Предсмертие". Лидия Корнеевна - одна из немногих, кто видел Цветаеву перед смертью. На мой взгляд, ее воспоминания наиболее объективно описывают душевное состояние поэтессы в конце августа 1941 г.
После войны занимается публицистикой, как общественный деятель выступает в защиту опальных И. Бродского, И. Солженицына, А. Сахарова. В 1974 г её исключают из Союза писателей за статью "Гнев народа", а восстановят через 13 лет. До последних дней своей долгой жизни Лидия Корнеевна, отважная и мужественная женщина, осталась верна своим убеждениям.
Его не пускают. <в зал открытого суда>. Ведь он не только физик; он и его друзья — знатоки советских законов; он может, выйдя из зала суда, рассказать людям, как законы эти нарушаются.
Он может нарушить главный закон нашей жизни; не тот, который записан в Конституции, а главный, неписаный, — закон сохранения немоты. Слышали вы об этом, актеры очередного «народного гнева»? На страницах газеты вы заявляете, что не в силах «словами выразить свое возмущение»… Потому и не в силах, что в вашем «возмущении» нету и грана подлинности, что оно вызвано системой механических кнопок. ("Гнев народа" в защиту А. Сахарова)
Спасибо, что дочитали! Очень прошу моих читателей в комментариях не писать гадости, и не задевать национальные чувства других. Я совершенно не против, когда меня поправляют в каких-то деталях, и благодарю читателей за дополнения к теме.
