Ранее: Наше детство в пятидесятые.
В Доме отдыха МВД, где мы жили с осени 1952 года, был чудесный сад, где отец часто фотографировал людей знакомых и незнакомых, там и нас иногда фотографировал. Редкие наши снимки того периода можно объяснить дороговизной фотоматериалов. Поэтому их предпочитали использовать для фотографирования посторонних, чтобы заработать средства на жизнь. По этой же, а может по другой причине нет фото отца за периоды жизни на Мельнице и в Доме отдыха, да и в последующие годы очень редкие фото с ним.
Когда мы ложились спать, отец выключал свет и проявлял то фотопленки, то фотографии, а утром рано собирал уже высушенные фотопластины или, промыв в нескольких водах фотографии, накатывал их на стекла для просушки и уходил на работу. Мать тоже, накормив нас и прибрав дом, спешила на работу.
Ближе к зиме отец приобрел уголь и в зиму мы им топили контрамарку. Квартира была теплой и несмотря на это, я заболела. Я не особенно помню, как болела, но запомнилось, как я постоянно сопротивлялась назначенным мне уколам. Приходила врач и, если мне не успевали перекрыть подходы к кроватям, то я забивалась под них и замирала там.
При попытках вытащить меня из-под кровати я цеплялась за панцирную сетку крепко-крепко и, чтобы отцепить меня от них, родителям приходилось поднимать матрас и раздвигать мои пальцы. Пока освобождали одну руку, я цеплялась за сетку второй рукой. И так по несколько раз. Но обычно сопротивление было подавлено и уколы все-же я получала под мой же ор.
В другой раз я снова пряталась под кроватью и меня снова доставали из-под неё родители, я цеплялась за сетку и под рукой у меня оказался пакетик с перцем, который мать почему-то прятала под матрасом. Порошок рассыпался и часть его попала мне в глаза. Как я верещала!
Перец выжигал глаза, было ужасно больно, родители не сразу поняли, что произошло, я уже не держалась за сетку, меня вытащили из-под кровати, а я всё еще держалась двумя руками за глаза и орала от боли. Хорошо, что врач была дома, она приняла все меры, промыла мне глаза, закапала каким-то лекарством. Несколько дней я смотрела из-под опухших век и глаза напоминали маленькие щели.
В один день отец принес и подал мне квадратную коробочку, сказал, что она для меня. Я, открыв её, взяла в руки странную игрушку, которую раньше никогда и ни у кого не видела. Эта была какая-то сфера с ручкой, выдвигающейся вверх и сама сфера с острым концом внизу, да к тому же она была разукрашена в яркие эмалевые полоски. Ставлю, а она падает, ложу набок, а она так и лежит или делает полукруг и останавливается. Вертела так и эдак, ручку выдвигала, а как ею играть, так и не сообразила.
Отец наблюдал, наблюдал, а потом взял её у меня и поставил на пол концом вниз, несколько раз усиленно вытащил и вставил ручку и… сфера закрутилась быстро, быстро сверкая яркими полосками на своих боках, забегала по полу. Восторгу нашему предела не было. Мы сидели и завороженно смотрели на эту игрушку. Но она остановилась и у нас случилась небольшая паника, но отец показал нам как заводить её вновь и вновь. Всем хотелось самим завести эту игрушку. Так мы познакомились с юлой.
Видимо эта моя болезнь дала осложнение на уши, я не спала ночами сама и не давала покоя родителям. Меня водили по врачам. Но всё было бесполезным, сказали, что только пенициллин может спасти мои уши. Тогда это лекарство всё еще было дефицитным и достать его было неимоверно сложно, но отец через Ташкентских родственников, всё же смог приобрести несколько флаконов.
Пенициллин немного помог, но не излечил, и отец отвез меня в Ташкентскую больницу. Я ничего не помню, что там было. Совсем, как будто мне ножницами вырезали из памяти это время, но отец спустя годы говорил, что мне долбили за ухом, а потому вылечили. А Витя в это время начинал ходить, его рахит отступал, щечки его округлялись. К весне все на поправку пошли.
С первой травкой мы, дети, ходили по саду и собирали первые молодые листочки конского щавеля, из которых мать готовила для нас зеленые щи. Собирали первые одуванчики в букетики и учились плести венки. Были первые детские ссоры с друзьями по играм и впервые узнала слово «ябеда», когда одна девочка, дразнила другую. Отец потом объяснил мне его значение, и оно мне не понравилось.
Этой же весной на территории Дома отдыха стали строить летний павильон для бильярда. Мы стали бессменными наблюдателями за этим строительством. От первого и до последнего дня. Чтобы мы не мешались у работников под ногами, они давали нам стружку, приятно пахнущую деревом. Рядом со строящимся павильоном росло много одуванчиков и в начале строительства мы собирали просто одуванчики, а в конце строительства уже пускали по ветру их «парашютики».
Эта весна было наполнена событиями, которые я не могла еще тогда осознать. Но об этом в следующий раз.
Далее: Что я "знала", а Ева видела
Для того, чтобы понять, как и откуда идут мои повествования, с кем они связаны и чьи имена я называю, читателям, впервые оказавшихся на моих страницах, предлагаю читать мои повествования с самого начала со статьи "История знакомства моих родителей" для этого вам просто надо навести курсор на слова, выделенные здесь голубым цветом, и нажать мышку,
Прошу выражать своё отношение к статьям лайками, делиться с друзьями в соцсетях и подписываться. Мне нужна Ваша поддержка, буду Вам очень благодарна.