Автор: Lena St.
Когда Шанна летит по школьному коридору, все оглядываются ей вслед. Она не новенькая, перевелась с домашнего обучения два года назад, но ни дети, ни учителя до сих пор не привыкли.
За Шанной катится новенький скейт цвета морской волны. В носу у него просверлено небольшое отверстие, сквозь которое продета верёвочка — один конец привязан к деке, а второй к Шанниной щиколотке. Это папа придумал, чтобы можно было гулять и посещать уроки.
А врачиха всё твердила: «Гиря. Мы рекомендуем гирю».
«С гирей далеко не улетишь», — возражал папа, усмехаясь в усы.
«Вот именно», — куксилась врачиха.
Шум в коридоре резко смолкает, будто кто-то ставит на паузу океанскую волну. Обсуждения, смех, ругань — всё утекает в воронку, превращаясь в тонкую струйку шепотка. Колёсики скейта громко шуршат по полу. Жужжит муха. Хлопают накладные ресницы Тиры. Звуки, подчёркивающие тишину.
А может, это лишь кажется Шанне. От волнения у неё часто закладывает уши. Хотя, если бы их действительно заложило, колёсики и ресницы тоже были бы не слышны...
— На хрена ты припёрлась?
Шанна замирает, а надо бы гнать во все лопатки. Впрочем, Гаркл всё равно догонит. Скейт по инерции проезжает чуть дальше, дёргая верёвочку, и Шанна колышется в воздухе.
Гаркл тут как тут. У него чёрные, зализанные назад волосы, а на висках выбриты молнии. Форменный пиджак пестрит нашивками, галстук торчит из кармана.
При виде Гаркла Остиса учителя тяжко вздыхают — и молчат. Его родители слишком богаты да к тому же щедры, а такое сочетание кому угодно накинет платок на роток. Это благодаря чете Остис в школе есть лифт. Следовательно, благодаря им Шанна может учиться тут. И благодаря им же — ведь они произвели на свет Гаркла! — ей с каждым днём всё труднее возвращаться сюда.
Раньше Гарклу и дела до Шанны не было. Ни полувзгляда не кинет, ни полслова не скажет — будто перед ним не воздушный человек, а пустое место. Шанна, дурочка, даже благодарила его мысленно: за то, что не шепчется и не косится, как другие. Но с тех пор, как Гаркл начал встречаться с Тирой, всё изменилось.
Шанна пробовала поговорить об этом с папой — осторожненько, издалека — а тот ничего не понял. Расплылся в улыбке: «Юная леди, да вы покорили сердце вашего одноклассника! Когда парень не даёт прохода девушке, это может означать только одно…»
Нет, не одно.
Шанна опускает взгляд.
— Что ты тут делаешь? — тянет Гаркл. — Я же предупреждал. Ещё раз заявишься в школу, и я выпущу из тебя весь воздух.
— Каждый человек имеет право… — начинает Шанна.
— Ты не человек, ты хрен знает чё! — перебивает Гаркл и порывисто шагает вперёд.
Шанна глядит вниз, а потому видит: в руке у Гаркла что-то зажато. Кислотно-зелёная штуковина. Гаркл делает плавное движение большим пальцем — показывается косое лезвие.
— Сдуй эту сучку, Гаркуля. — Тира сидит на подоконнике; загорелые ножки блестят, будто жиром намазаны.
— Не называй меня так, — через плечо огрызается Гаркл. — Ну что, ты меня поняла?
Он подносит нож ближе к Шанне, и она зачарованно смотрит на лезвие. Острый предмет. Совсем рядом. Впервые в жизни!
Всего одно прикосновение и — бам! — всё исчезнет. Воздух внутри словно наполняется щекочущими пузырьками. Страха нет.
— Поняла? — повторяет Гаркл, ещё больше выдвигая лезвие.
Шанна поднимает взгляд, улыбается и подаётся вперёд, почти касаясь ножа. Страха по-прежнему нет, только уши закладывает и тянет вверх, к потолку. Гаркл отдёргивает руку и растерянно хмурится.
— Сделай это, — говорит Шанна.
Вокруг всё стихает. По-настоящему. И колёсики не шуршат, и муха не жужжит, и не хлопают ресницы Тиры.
— Что здесь происходит? — тишину нарушает оклик учителя словесности.
Он работает в школе всего пару месяцев и ещё не разобрался, с какой степенью почтительности нужно относиться к Гарклу. Шанна недавно слышала, как другие преподаватели обсуждали, что «словесник» тут надолго не задержится.
Гаркл пытается скрыть лезвие, но простой механизм заедает. Тык, пык — ничего. Нож летит на пол. Гаркл ловко запрыгивает на подоконник и притягивает к себе Тиру: мол, у нас тут любовь-морковь, ни про какие ножики знать не знаем.
Лезвие маняще посверкивает снизу. Если Шанна всё расскажет учителю, нож обязательно проверят. Снимут отпечатки, опросят свидетелей. К воздушным людям нельзя подходить с колюще-режущими предметами ближе, чем на полтора метра — таков закон.
Шанна дёргает ногой, скейт подкатывается и скрывает нож.
— С тобой всё в порядке? — спрашивает учитель, с подозрением поглядывая на Гаркла и Тиру.
— Да, конечно, — голос Шанны ровен, как звук метронома.
«Словесник» задаёт ещё несколько вопросов: не нужна ли ей помощь, не проводить ли до кабинета и прочее, а потом, совершенно неудовлетворённый разговором, уходит. Шанна с трудом приседает и тянет руку к лезвию, проклиная свою медлительность.
Гаркл оказывается рядом и хватает нож. Невесомые пальчики касаются плотного кулака. Шанна и Гаркл смотрят друг на друга.
— Совсем дура? — зло шепчет он.
— Гаркуля… — Тира машет опахалами ресниц.
— Не называй меня так, повторяю последний раз, — рычит Гаркл и, взвившись на ноги, уходит.
Вечером раздаётся звонок в дверь. Папа, насвистывая арию из оперы «Топор правосудия», идёт открывать. У Шанны внутри замирает воздух. Она вылетает в коридор, волоча за собой скейт. С тех пор, как лопнула мама, к ним крайне редко приходят гости. Кто же это? Шанна боится признаться себе, о ком она думает.
— Э-э, здрассти, а Шанна дома? — из-за широкой папиной спины, загораживающей проход, раздаётся голос Гаркла.
— Ша-а-нна-а-а! — зовёт папа. — А, ты уже тут. К тебе пришли! — Он сияет, как усатое солнышко.
Шанна выкатывается на крыльцо и прикрывает дверь. Гаркл наклоняется, поднимает скейт, преодолевает с ним три ступеньки и опускает на асфальт — так естественно, будто делает это не в первый раз.
— Тут есть пандус, — говорит Шанна.
— Да ты бы сто лет копалась, — Гаркл суёт руки в карманы. — Пошли, пройдёмся.
Шанна летит рядом с Гарклом, незаметно нюхает его острый одеколон, и молчит.
— Значит, ты не стукачка.
Шанна хмыкает и пожимает плечами.
— А выглядишь, как стукачка.
— Не суди о людях по внешности, — говорит Шанна. — Вот Тира выглядит, как жареная курица. Это же не означает, что её можно подавать на обед.
Гаркл мрачнеет, а потом ухмыляется.
— Это точно, жареная.
Ещё вчера Шанна ни за что бы не отважилась сказать такое. Но сегодня — после ножа, и прикосновения, и взгляда — всё изменилось.
Гаркл снова мрачнеет.
— Короче, не знаю, что вы там с Тирой не поделили, но я больше не... — он приглаживает волосы, подбирая слова. — В общем, можешь жить спокойно. Я тебя не трону. И другим скажу, чтоб не доставали. Считай, у тебя теперь иммунитет.
— Так это Тира велела тебе…
— Пфф! «Велела». Она меня умоляла, — с нажимом говорит Гаркл. — Месяц упрашивала, чтобы я тебя прессанул.
— Но зачем? — недоумевает Шанна.
— Ты не знаешь? — удивляется Гаркл. — Она говорит, что боится тебя. Типа фобия. Раньше не было, началось с этого года. Я думал, она врёт, и на самом деле есть другая причина. А теперь даже не знаю. Может, правда, боится?
Шанна замирает, потом вздрагивает — раз, другой, и изо рта толчками вырывается хохот. Гаркл не удерживается и тоже заливается смехом. Пожилая соседка из дома напротив кричит в окно, что у неё есть ружьё и оно заряжено. Гаркл витиевато посылает старушку и, запрыгнув на скейт, несётся вниз по улице.
Шанну болтает из стороны в сторону, пока Гаркл не догадывается обхватить её руками и мягко прижать к себе.
— Так нормально? — спрашивает он.
Шанну переполняет эйфория, но она сдержанно отвечает:
— Ага.
Конец квартала упирается в холм. Гаркл останавливается, спрыгивает с доски и садится на неё верхом. Шанна опускается рядом и смотрит в сиреневое небо, утыканное редкими звёздами. Каждая сверкает, как острый кончик ножа.
— Я пугаю Тиру. — Шанне хочется обсудить это. Правда, гораздо больше ей хочется, чтобы Гаркл снова прижал её к себе, но она изо всех сил гонит это желание.
— Ну, ты необычная, — говорит Гаркл. — У тебя же воздух внутри.
— А у неё внутри кровь, кишки и прочая жуть. Просто подумай: чтобы убить Тиру, нужно как минимум пару раз пырнуть её ножом, а мне достаточно напороться на иголку. Бояться меня — то же самое, что бояться одуванчик или пыль. Твоя девушка в своём уме?
— Она больше не моя девушка, — замечает Гаркл. — И, кстати, про «напороться». Что это было? Там, в коридоре?
— О чём ты? — невинно спрашивает Шанна.
— Ну… то, что ты сказала…
— Сделай это.
— Да, я про эти слова.
— Нет, ты не понял. — Шанна неотрывно смотрит на звёзды: колкие и холодные. — Сделай это. Правда.
Гаркл вскакивает и пинает скейт. Шанну подбрасывает вверх, но не так высоко, как хотелось бы.
— Ты вообще отбитая, да? — рычит Гаркл. — Не знаю, какого хрена я припёрся. Дура конченая! — Он шагает прочь.
— Вернись! — зовёт Шанна; голос звучит жалобно, и она ничего не может с этим поделать. — Мне слишком долго добираться назад!
Гаркл посылает её ещё более витиевато, чем соседку. Уходит, но через десять минут возвращается. Всю дорогу до дома он втолковывает Шанне, что она чокнутая и ей надо лечиться. Шанна не возражает. И лишь когда Гаркл заносит её на крыльцо, она тихо-тихо произносит:
— Я знаю, почему Тира боится меня. Она представляет себя на моём месте. Быть воздушной, если честно, очень тяжело.
Гаркл хмурится, опускает глаза и тянется к Шанне губами. Целует в лоб.
Ровно через неделю они сидят на своём месте — под холмом — и обсуждают план действий. Недавно Гаркл первый раз в жизни сходил в библиотеку и почитал кое-что о воздушных людях. Теперь он уверен: «воздушники» страдают не только от своей физиологии, но и от гиперопеки.
Гаркл предлагает чаще кататься на скейте, изредка подниматься на холм и зовёт Шанну в гости.
— Мать, конечно, всё обезопасит к твоему приходу. Но я спрячу тот канцелярский ножик…
Шанна вскидывается.
— …чтобы ты могла ещё раз посмотреть на него, — заканчивает Гаркл, мрачно поглядывая из-под бровей.
— Этого недостаточно, — говорит Шанна.
— Господи! — Гаркл вскидывает руки. — Скейт — опасно, холм — очень опасно, нож — гиперопасно! — Похоже, ему понравилась эта приставка. — Что тебе ещё нужно? Звезду с неба?!
Шанна смотрит Гарклу в глаза — в левый, в правый, в левый, в правый. В оба разом почему-то не получается.
— Я хочу полететь. — Шанна показывает вверх, где небо уже обнажило свои острия. — Туда.
— Чего-о? — тянет Гаркл.
Он расслышал — это видно по лицу.
— Ненадолго, — поясняет Шанна. — Вот смотри. Ты развяжешь узел, прижмёшь верёвку колёсиком…
— Не продолжай.
— Да ты послушай! — Она взбудоражена и опьянена собственной идеей. — Прижмёшь верёвку, а сам поднимешься на холм. Когда будешь наверху, подашь мне знак. Я качнусь, верёвка высвободится, и я полечу. Прямо к звё… к тебе! Ветра нет, значит меня не сдует.
Гаркл морщит лоб.
— Улететь легко, а вот вернуться…
— Нет. Как раз возвращаться — совсем не сложно, — мягко говорит Шанна. — Я каждый день возвращаюсь из дома в школу, а из школы домой. Туда и обратно. А ещё возвращаюсь в больницу — раз в месяц, а иногда чаще.
— И что говорят врачи? — спрашивает Гаркл.
— Советуют гирю.
Они смеются, а потом Гаркл встаёт на одно колено и пробует развязать узел. Тот не поддаётся, но Гаркл помогает зубами и справляется. Верёвочка теперь в его руках, а вместе с ней и жизнь Шанны. От этого она чувствует себя странно, но хорошо.
Гаркл суёт кончик верёвки под колёсико и бежит по заросшей тропке, ведущей на вершину холма. Периодически он оборачивается, машет Шанне и кричит, что обязательно поймает её. Она следит за тем, как он поднимается, а потом переводит взгляд выше и смотрит на звёзды.
Всего одно движение и — фьють! — всё исчезнет. Страха нет.
Порыв ветра, налетев из ниоткуда, толкает Шанну. А может, нет никакого ветра, а есть только её решение. Хвост верёвки выскальзывает из-под колеса, и воздушное тело взмывает вверх. Туда, где его не ждут, не любят и не будут беречь. Туда, где чистая свобода.
Гаркл бежит по холму и тянет к ней руки.
— Я поймаю! — кричит он с отчаянием. — Поймаю тебя!
Шанна закрывает глаза и падает в звёзды.
Источник: http://litclubbs.ru/writers/5806-s-sinimi-kitami.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.
Литературные дуэли на "Бумажном слоне": битвы между писателями каждую неделю!
- Выбирайте тему и записывайтесь >>
- Запасайтесь попкорном и читайте >>