Кострома, кажется, единственный областной центр в Поволжье, где невозможно было купить сваренного в городе приличного пива.
Ходили легенды, что в шестидесятые годы лучшего в среднерусской полосе пивовара переманил к себе Ярославль. С тех пор ярославское "Жигулёвское" славилось и у себя, и у соседей, а костромской пивоваренный завод прозябал.
В конце семидесятых - восьмидесятые костромского бутылочного пива не было в продаже. Изредка привозили пиво из других городов - и по одной-две бутылке никто не покупал. Брали ящиками, как минимум - дюжину, полдюжины. Студентами мы ходили пить бутылочное пиво ("Останкинское" или "Ячменный колос") после третьей пары в буфет соседнего с пединститутом Дома политпросвещения и закусывали бутербродами с сыром и краковской колбасой - какое-то интуитивное понимание сочетаемости вкусов и родства продуктов.
Наш однокурсник Серёжа Фёдоров иногда покупал сто грамм сметаны и прямо в стакане смешивал её с пивом, объясняя, что для мужского здоровья это очень полезно. В отличие от большинства из нас, Фёдоров женился довольно рано, потому слова его внушали доверие, но рецепт русской виагры так и оставался невостребованным.
Хотя буфет был ведомственный, а сам политпрос находился в подчинении обкома КПСС, никто нас не гонял и не смотрел неодобрительно. Более дешевое разливное пиво продавали совсем рядом - в летнем павильончике "Ветерок", который тоже располагался на волжской набережной и был известен всем студентам как корпус "В" (пединститут в те времена ещё не разросся и занятия всех факультетов проходили всего в двух зданиях с литерами «А» и «Б», так что иронический подтекст названия был понятен без перевода).
Про "Ветерок" рассказывали такой анекдот - вполне возможно, основанный на реальных событиях.
Ректор пединститута Михаил Иванович Синяжников очень не любил студентов худграфа за их вечно расхристанный и богемный вид. Встретив в коридоре какого-нибудь совсем уж длинноволосого и бородатого будущего Репина, Михаил Иванович протягивал ему рубль и говорил: "Ты, товарищ такой-то (ректор был известен тем, что помнил, как Юлий Цезарь ветеранов своих походов, всех студентов и обращался к каждому "товарищ", напирая на тягучее волжское «о»), поди, постригись, на человека будешь похож". Натурально, ректорский рубль пропивался в тот же день в корпусе "В".
В павильончике всегда стояли очереди, больше чем по две кружки в одни руки не отпускали; мы брали холодные, запотевшие, не слишком чисто вымытые - но кто тогда обращал внимание на качество сервиса - стеклянные кружки и садились на лавки, цедили тёмное, чуть сладковатое "Бархатное", смотрели на Волгу, теплоходы, скоростные "метеоры" и "ракеты", трепались обо всём, что приходило в голову и так, благодушествуя, научались каким-то более важным вещам, чем методика преподавания истории или марксистско-ленинская философия.
Иногда мы совершали более основательные и более разгульные рейды.
В Костроме в те времена было всего три пивных ресторана: на Молочной горе (его так и называли - "Молочка"), "Жигули" на улице Титова и ресторан "Заволжье". Труднее всего было попасть в "Жигули" - он считался самым престижным, и желающих провести там вечер набиралось предостаточно. Приходилось занимать очередь чуть ли не с самого начала обеденного перерыва, то есть в два часа пополудни. Попавшие в первый заход занимали почти все столы, а оставшимся на улице приходилось ждать, пока более удачливые наполнят себя - до икоты, до крайнего предела - хмельной жидкостью.
Пиво подавали с так называемым набором: вместе с литровым графином приносили закуску (салат или рыбное ассорти), жареный в тесте сыр и горячее (шашлык или котлету с гарниром). Плотная еда, сухарики, два, а то и три графина на брата, случалось, и грамм двести коньячку сверху - такие праздники студентам были доступны не ежедневно, но раза два-три в месяц.
Ещё один наш однокурсник, Володя Бывалов (его застрелят из пистолета "ТТ" в ноябре 2001-го, кто это сделал и зачем - до сих пор неизвестно) часто сманивал нас в "Заволжье".
Ресторан этот, по тогдашним меркам, была на отшибе - вся жизнь в Костроме играла, шумела и обновлялась на левом берегу. Зато в "Заволжье" работала жена Бывалова - она занимала должность зав.производством, то есть считалась начальством. Поэтому мы могли совершенно свободно приносить с собой водку и чуть ли не на глазах у остальных посетителей вливать её в пиво, делая "ерша".
Походы туда обычно заканчивались тем, что кого-нибудь доставляли на такси домой, в полуразобранном виде.
Впрочем, пивные увлечения ни для кого не были главным занятием - они давали закваску разгульности, которой так не хватало диетическому брежневскому правлению.