Настя вздохнула и поморщилась, понятия не имея, почему вспомнила эту историю именно сейчас. С тех пор прошел почти год, сегодня был первый день зимы. И, будто по расписанию неумолимого календаря, все дороги с самого утра покрылись тонким, слегка подтаявшим слоем свежего снега.
Ветви деревьев, уже полностью голые, стряхивали с себя теплую одежку, пришедшуюся, впрочем, точно по сезону. С неба смотрел ровный диск холодного солнца, и даже казалось, будто солнечные лучики припекают макушку прямо сквозь шапку.
Тот самый лесочек топорщился перед окнами еловыми макушками и острыми сучьями, а вместо белого покрова на земле все еще лежал слой полусгнивших листьев. Календарная зима только начиналась, и природа решила в кои-то веки подыграть ей точно ласковым аккомпанементом.
Настя зиму на самом деле никогда особо не любила. Холод приводил в уныние, а количество одежды, которое нужно было на себя напяливать, сковывало движения подобно смирительной рубашке. Короткой отдушиной была разве что красота искрящегося снега, но и она со временем превращалась в отвратительную слякоть.
– Надо было надеть сапоги, – скривилась Настя, разглядывая симпатичные осенние ботиночки, насквозь промокшие и собравшие на себя, кажется, все остатки утреннего снега.
Или, можно сказать, то, что от них осталось, потому что несчастная обувь оказалась явно не предназначена для прогулок по грязным лужам.
Посмотрев на себя в зеркало всего мгновение, Настя стянула шапку и развернулась к закрывшимся дверям лифта. Несколько минут – и те снова распахнулись, выпуская ее в сырую прохладу лестничной площадки. Два поворота ключа и щелчок открываемой двери, а Настя наконец протяжно выдохнула, отбрасывая сумку и закидывая болтающуюся в руке шапку на вешалку.
В родной квартирке было темно, и, самое главное, тепло. Настя стянула ботиночки, закидывая их под банкетку, бросила поверх нее куртку и в два шага оказалась посреди комнаты.
Что-то было не так. Шторы оказались наглухо задернуты, так что ни единого лучика света не проникало с улицы, хотя Настя никогда так не делала. И было как-то прохладно, будто кто-то выключил все батареи и открыл окно, так что промозглая сырость расползлась по полу и впиталась в мебель. Свет в прихожей она не включала, и единственное яркое пятно, проникающее сквозь дверной глазок, никак не могло осветить нервные подозрения.
Сначала Настя подумала, что внезапно нагрянула мама. Но она тоже терпеть не могла закрытые шторы, да и в темноте бы сидеть не стала. Или, может быть, это вор, в ее отсутствие обнесший квартиру дочиста и аккуратно закрывший за собой дверь? Или, того хуже, она в чем-то провинилась, и в ее квартире проводили обыск? Или все-таки инопланетяне?!
До того, как Настя окончательно впала в истерику, щелкнул выключатель и вспыхнул свет. Зябкая дрожь прошла по спине от затылка к лопаткам, сердце упало куда-то в пятки, а из горла вырвался сдавленный писк.
В ответ раздался смешок, и стало как будто еще холоднее. Настя почувствовала, как заливает щеки румянец, и несколько раз прокляла себя за то, что телефон остался в сумке. В ее компьютерном кресле за ее столом в ее собственной квартире сидел тот самый незнакомец-шутник из леса, сверху донизу закутанный в белесую шубу. Из-под пушистого капюшона на Настю смотрели два светлых, почти прозрачных глаза, а рот его искривлялся в насмешливой улыбке.
Насте казалось, что она напрочь забыла это лицо, но теперь, стоило только его увидеть, воспоминания о той глупой истории вновь вспыхнули в мыслях. Все-таки она тогда поступила глупо, не стоило разговаривать с ним и тем более соглашаться на дурацкие условия. В конце концов тот лесочек шириной в три деревца, она наверняка просто свернула не туда и ходила вдоль, а не поперек.
– Хочешь все отменить? – голос прозвучал свистом вьюги, и Настя даже не сразу поняла, что он не у нее в голове.
– Как ты здесь оказался?! – едва сглотнув вязкую слюну, рявкнула Настя. – Я звоню в полицию!
Ноги, кажется, напрочь приклеились к полу, так что она не могла сделать и шага. Телефон остался в сумке, но стены в этом доме тонкие, и, может быть, кто-нибудь из соседей отреагирует на странный шум.
– Если расторгнем договор, – он лениво поднялся, сунул руки в карманы и подался вперед, – я верну все как было.
– Кто ты такой?! – взвизгнула Настя, отскакивая назад.
И, как назло, запуталась в собственных ногах и с грохотом рухнула на пол. Сердце прилипло к спине и стучало в горле, перед глазами плыло от страха, и Настя уже мысленно прощалась с жизнью. Как бы то ни было, у нее в доме сейчас посторонний мужчина, и она понятия не имеет, что он от нее хочет!
– Всего лишь исполнения обещания, – он присел перед Настей на корточки и сложил ладони лодочкой.
– К-какого обещания? – язык едва ли слушался, и Настя с трудом узнала собственный голос.
Неужели он бандит, а она когда-то заняла у него денег? Или чем-то помешала? Или, может быть…
– Стать моей женой.
Теперь его голос звучал жестко, так, будто отказ не предусматривался. Он смотрел на Настю сверху вниз, слегка сощурившись, и от этого взгляда мерзли пальцы и сердце пыталось выпрыгнуть из груди.
– Насчет того, кто я, как бы тебе попонятнее сказать, – он склонил голову набок, задумчиво прикусил губу, а потом радостно, почти по-детски улыбнулся, – я Дед Мороз.
