В литературе ведь как обычно? Если автор (а за ним читатель) сочувствует герою, то любовь этого героя объявляется настоящей, правильной, достойной, за которую нужно бороться и ради которой можно нарушать обеты. Если герой автору (и читателю) не симпатичен, то любовь у него низменная, а то и вовсе вместо любви увлечение, приставучесть, навязчивость. Ну на худой конец страсть, с которой он должен справляться по щелчку пальцев, чтобы не мешать хорошим людям.
Тем интереснее истории, где вроде вообще мрак кромешный, никакой любовью и не пахнет. Но… и другого определения не подобрать. Любовь самой высшей пробы, как единение душ. Жутко смотреть на такое страшилище… и немного завидно.
Рассказ Татьяны Толстой «Соня». Кажется, его сейчас даже в школе проходят. Там есть несколько легко снимаемых назидательных слоев, очень актуальных для современной школы. Например, всяческий троллинг, буллинг и прочие издевательства – вы думаете, это в пресыщенном обществе потребления придумали? Не-а, во все времена в любой компании могли назначить кого-то безответного козлом отпущения. Особенно мерзко, когда занимаются этим не дети неразумные и не зэки какие-нибудь, а благополучные воспитанные взрослые.
Довоенный Ленинград, круг небедных образованных людей. Развлечения ради начинают писать тихой, некрасивой родственнице Соне любовные письма от выдуманного поклонника. Обозвали его Николаем, сочинили трогательные препятствия для очной встречи, велели писать на неизвестный Соне адрес отца Ады, красавицы, придумавшей эту затею. «Соня, дура, клюнула сразу». Строчит письма в ответ, таинственно вздыхает, в назначенный час на звезды смотрит. Знатная вышла ржака!
Потом всем это надоело, только Ада продолжает переписку. Несколько лет подряд! А там война, блокада. Эта мясорубка всех перемалывает одинаково: умных и дур, добрых и злых. Ни Ада, ни Соня не смогли выехать.
Ада копала рвы, думая о сыне, увезенном с детским садом. Было не до любви. Она съела все, что было можно, сварила кожаные туфли, пила горячий бульон из обоев.. Настал декабрь, кончилось все. Ада отвезла на саночках в братскую могилу своего папу, потом Льва Адольфовича... Ни Аде, ни Николаю дальше жить не хотелось. Она отперла двери большой отцовской квартиры, чтобы похоронной команде легче было войти, и легла на диван, навалив на себя пальто папы и брата.
… Соня в этот день не почувствовала магнетического взгляда своего возлюбленного и поняла, что час его пробил. Любящее сердце – уж говорите, что хотите – чувствует такие вещи, его не обманешь. И, догадавшись, что пора, готовая испепелить себя ради спасения своего единственного, Соня взяла все, что у нее было - баночку довоенного томатного сока, сбереженного для такого вот смертного случая, – и побрела через весь Ленинград в квартиру умирающего Николая. Сока там было ровно на одну жизнь.
Николай лежал под горой пальто, в ушанке, с черным страшным лицом, с запекшимися губами, но гладко побритый. Соня опустилась на колени, прижалась глазами к его отекшей руке со сбитыми ногтями и немножко поплакала. Потом она напоила его соком с ложечки, подбросила книг в печку, благословила свою счастливую судьбу и ушла с ведром за водой, чтобы больше никогда не вернуться – бомбили в тот день сильно.
Вот такая история. Чудо любви.
Но у меня жутко циничный вопрос: как, почему Соня почувствовала предсмертный зов возлюбленного? Прикосновение душ, да – но ведь душа как-никак привязана к конкретному телу. Тело же было Ады, презиравшей эту простофилю. И душа тоже Ады.
Только одно объяснение могу найти. После окончания коллективного развлечения Ада продолжала сочинять письма по сути себе самой.Излагала на бумаге свою мечту, изливала свою тоску. Ей самой так не хватало настоящей любви! Ей самой хотелось услышать от мужчины вот именно эти слова, уловить именно эти чувства. Здесь она могла быть искренней. А ответы Сони показывали – да, да, любая женщина ждет этих слов, этих чувств! Это нормально, и никакие мимолетные поклонники настоящей любви не заменят.
Вот эта общая тоска по идеалу, невидимая перекличка в какой-то момент, как совместная молитва, и замкнули цепь мироздания. Вот такая любовь. А как это назвать иначе?
--------------------------
Еще есть рассказ Л. Улицкой «Бронька».
В школе его вряд ли проходят, там история 18+. Причем довольно страшная, с некрасивыми подробностями, из нее трудно вытянуть назидание школьникам. Но все-таки этот рассказ – тоже о пробое мироздания, любви настолько высокой, настоящей, беспримесной, что не имели значения вмещающие ее материальные носители. Почитайте.
Чтобы не пропустить интересные статьи, жмите на название канала или пользуйтесь Каталогом заседаний клуба
Еще по теме: