Здорово, господа и дамы!
Сегодня хотел бы вспомнить фильм 1988 года, режиссёра Владимира Бортко, "Собачье сердце". Фильм это знают абсолютно все, кто хоть немного интересуется киноискусством. Это лучшая работа Бортко, самая популярная, и дело не только в том, что со своим антикоммунизмом он особенно ярко выглядел тогда, когда коммунизм (по крайней мере декларативно) был ещё главной целью советского общества, хотя и в этом тоже. Дело в том, что он задел в мозгах посзднесоветской аудитории очень важные струны. В том числе главную - тоску по порядку, по тому, чтобы каждый занимался своим делом... В конце 80-х развал всего и вся чувствовался уже настолько отчётливо, что контрреволюционные речи профессора Преображенского парадоксальным образом срезонировали с нашим перестроечным сознанием в пользу антагониста Преображенского - Сталина, символа народной власти, которая, как известно, строга, но справедлива. Потому что порядок - он может быть только при хозяине, и дело не в том, что "если есть хозяин, есть и его рабы", как нам последние 30 лет сообщают либерально настроенные граждане.
Последний российский царь Николай Второй тоже ведь в переписном листе в графе профессия писал "Хозяин земли русской". И нынешний наш президент - тоже хозяин, потому что присутствие наверху человеческой пирамиды не просто властителя, а рачительного хозяина - непременное условие нормальной жизни общества. (О нормальности жизни можно спорить до хрипоты, но если на территории страны нет, к примеру, гражданской войны, думаю, можно признать жизнь в ней нормальной).
И вот о чём я подумал - профессор говорит о том, что все эти певуны должны пойти чистить сараи, заняться своим прямым делом. Но дело-то как раз в том, что в годы, описанные в фильме певуны уже не хотели чистить сараи, они уже, что называется, распелись, почуяли прелесть этих песен, хлебнули кровушки, и вернуть их к сараям одним приказом или призывами к порядку - увы, не получится. Профессор надеялся, что люди вернутся к тому, что у них было, и всё само собой как-то образуется, вернётся порядок - он взывал к разуму, и мы, глядя из 1988 года, с ним согласились. И вот эта-то надежда, что люди образумятся, и всё пойдёт по-прежнему - главная ошибка Преображенского, это, а совсем не социальный дарвинизм и нежелание видеть человеческое в созданном им существе.
Он ошибся в том, что после революции, после гражданской войны можно уговорить всех вернуться туда, куда они возвращаться категорически не хотят. И, получается, что кроме как ненавистным профессору террором не получится загнать людей в рамки новой нормальной жизни. А именно это Сталин сотоварищи в итоге и провернул. Да, пострадало очень много случайных людей, не врагов, не предателей - простых людей, которые смогли бы принести много пользы Родине, но погибли, сгинули. Однако, посмотрите на фотографии активных участников гражданской - ну, как ещё их можно было успокоить? Молоко за вредность прописать?
Товарищи, которые приходят к профессору с просьбой об уплотнении - это же очень точный слепок общества, имеющегося на тот момент в России. Молчаливый и, наверняка, приехавший из деревни Жаровкин, вечно простуженный бывший каторжник Пеструхин, явно порвавшая с хорошей семьёй, революционерка Вяземская, и, похоже, бывший учитель или сельский доктор Швондер. Те из них, кто говорят, а это Швондер и Вяземская - говорят правильно, точно подбирая слова и речевые обороты, свидетельствующие о том, что они явно не только церковно-приходскую школу закончили. Они разночинцы, почти не уступающие по уровню умственного, психологического, и даже духовного развития профессору, откуда же у него к ним такая классовая ненависть? Именно оттуда - от мысли о том, что они, по его мнению, занимаются не своим делом. А каким же делом им заниматься, чтобы понравится профессору?
Революции ведь и совершаются именно для того, чтобы те, кто чистил сараи - перешли на более высокую ступеньку человеческой иерархии. Вот они и перешли, несмотря на то, что профессор против этого - понятное дело, он-то на вершине иерархии, и покидать её не хочет. Да и вообще, с кем он дальше в этой стране собирается жить и работать? Всякие сахарозаводчики и прочие его бывшие соседи по дому - уже в Париже, он может быть тысячу раз не согласен с тем, что происходит, но изменить он не может ни-че-го. Одна надежда на то, что новым хозяевам страны тоже окажутся нужны врачи и учёные. И ему придётся выбирать - идти в будущее вместе с ними или переквалифицироваться в таксисты где-нибудь в Берлине. Преображенский из тех, кто не принимает новую жизнь, а значит этой жизнью неизбежно будет отторгнут. И никакие звания, никакие регалии, никакие "окончательные бумажки" не спасут. Потому что впереди - опять война, и кто не с нами, тот против нас.
В 90-е годы, вскоре после появления фильма "Собачье сердце" у нас произошла ещё одна революция. И на сей раз мы решили пойти по другому пути - не убивать, не выгонять из страны, и не сажать в лагеря тех, кто проявил чрезмерную активность в эти смутные годы, а дать им, что называется, "предпринимательскую свободу". Мол, обогащайтесь. Вот они и обогащались. Теперь мы снова на пороге войны, а Швондеров, забравшихся на ступеньку выше своих нечищеных сараев, и готовых защищать эту ступеньку - не так уж много. Потому что в результате революции 90-х большинство осталось там же, где было, ни на какие ступеньки не поднялось, чистят сараи, как чистили. С одной стороны хорошо - крови меньше, а с другой - большинство это сейчас не верит никому. Ни власти, ни телевизору, ни ютюбу. Монолитности общества, готовности к невероятным испытаниям, которой добился Сталин - сейчас точно нет, и не предвидится. Мы всё больше и больше отрываемся друг от друга, превращаемся в атомы, в независимые элементы, думающие отсидеться по своим комфортным, многокомнатным квартирам, уверенные в том, что уж им-то положено больше, чем другим. Из таких независимых элементов не сложить целое, а значит, и сопротивляться негативным тенденциям буквально некому - в одиночку не выстоять, царство, разделившееся в себе, не устоит.
Вот что писал Александр Зиновьев, человек, последовательно критиковавший сталинизм и даже практически готовивший покушение на Сталина: "Вот, допустим, тебя арестовали. Ни у тебя самого тогда, ни у твоих родственников и сослуживцев не возникал вопрос о твоей виновности или невиновности. Раз "взяли", значит, надо. Это потом сложилось некое понятие о справедливости и несправедливости наказания. А сначала этого не было. Не было даже самого понятия наказания. Было просто "взяли".
Что это как не психология высокой жертвенности? Ради общего дела, ради созидания нового, невиданного мира, за други своя, в конце концов. Тут ведь вот какая штука... Никто не хочет, чтобы его резали, а хочет, чтобы резали кого-то другого. А надо-то как раз наоборот - чтобы все на свете хотели, чтобы резали именно их, а не кого-то другого... (ну, фигурально выражаясь, хотя и нефигурально тоже) Потому что без жертвы не бывает любви, без самодисциплины не бывает работы, без служения не бывает триумфа. Несбыточно, понимаю. Но это тот идеал, к которому нужно стремиться. Каждому. То, что произошло в России в 20-м веке - это попытка совершить "это" несбыточное, невозможное сверху, приказным порядком. Попытка не удалась, да и не могла удаться - потому что "это" можно сделать только индивидуально, это решение "стать лучше" каждый для себя принимает самостоятельно. Я очень хотел бы надеяться, что мы ещё сможем это сделать.
Вот в чём главная ошибка профессора Преображенского. Он желал вернуть порядок, но сам участвовать в его возвращении не хотел. Как не хотел покупать журналы в помощь "голодающим детям Германии". Не хотел, и всё. А Сталин... Сталина, как написал один умный человек, нужно ценить. Ценить и помнить. "И не доводить до ситуации, когда без его сокрушительной мощи никак".
В предыдущих сериях из 1980-х:
Обыкновенные люди-1980
Свидетель-1987
Забавная ферма-1988
Торпедоносцы-1983
Силквуд-1983
Река-1984
Вердикт-1982