У меня под окнами течёт река. Дом стоит на покатом пригорке, а река течет в глубокой низинке, так что из окон реку бывает сложно увидеть. Это возможно, только когда она разливается. Река большая, полноводная... Весной она надолго выходит из берегов и заливает окрестные луга. Вот тогда ее действительно видно из окна. А летом воде быстро сойти не даёт плотина, построенная почти сто лет назад где-то ниже по течению. Учёные пишут, что с тех пор многое изменилось в естественном течении жизни самой реки и её обитателей. Однако никто уже здесь, в деревне, не помнит, как было сто лет назад. Помнят только, как было при советской власти. В основном, вздыхают, как "хорошо" было тогда, и лишь немногие особо памятливые не забыли, как несколько раз плыла рыба кверху брюхом во всю ширь реки, от берега до берега. Плохое мы не хотим вспоминать, это давно известно.
При мне, к счастью, подобных печальных событий не случалось. Или я был слишком мал, чтобы отрефлексировать произошедшее. Я запомнил реку совершенно такой же, какой вижу её сейчас, -- и это большая удача, потому что цивилизация медленно, но верно подкрадывается к нашим местам. Десятью километрами ниже по течению мост построили еще во времена моего детства, десятью километрами выше -- вот, буквально только что. И примерно в десяти километрах прямо за рекой тянется большая, перегруженная машинами дорога, которую вечерами бывает отдаленно слышно, из-за чего закатное небо кажется ещё более грозным... Лишь "за спиной" у нашей деревни надёжная глухомань лесов да болот.
Собственно, не будь реки, не о чем было бы и писать. Деревня моя -- каких много ещё пока на Руси. Свой истинный век она давно отжила, теперь это пристанище дачников. Мы тоже были одними из первых, кто купил здесь дом не для того, чтобы жить, а из прихоти. И с тех пор, надо сказать, домов стало чуть ли не вдвое больше! Но всё это не имеет к прошлому здешних мест никакого отношения. Просто те самые дороги, которые так пугают меня, способствуют затянувшейся деревенской "жизни после жизни". Иначе давно бы тут всё заглохло. И текла бы величавая река в полном одиночестве... Красиво это, наверное, было бы, да только некому было бы смотреть. У реки и сейчас-то мало зрителей. Дачники заняты своими "сотками", рыбаки смотрят всё больше на дно собственных бутылок... Думал, писать об этом или не писать, а всё ж скажу: я до сих пор могу здесь купаться нагишом. И очень ценю эту возможность! Потому что только так, я считаю, достигается ощущение интимной близости человека и природы. Можете хихикать на этот счёт сколько угодно, а я уверен, что рано или поздно нам всем опять придется раздеться. Если хотим выжить.
Детство моё прошло, можно сказать, с удочкой в руке. Нам с друзьями, кажется, было все равно (ну, или почти все равно), сколько и чего мы поймаем, главное было таращиться до потери пульса на поплавок и искренне переживать за подводных тварей: что у них там сегодня на уме, есть ли настроение "поиграть" с нами, куда, в конце концов, все разбежались... Сейчас я отчётливо понимаю, что дело было вовсе не в рыбе. Река научила меня терпеливо наблюдать за переменами в окружающем мире и не торопиться совершать собственные необдуманные действия. На рыбалке нельзя шуметь, это знает любой ребёнок. Вот мы и молчали, переговаривались шопотом или знаками, слушали, смотрели по сторонам -- и впитывали в себя то спокойное "настроение", какое способна навеять широкая равнинная русская река. И тысячу раз видели одну и ту же величественную картину заката... Получается, не нарочно приходили на него полюбоваться, -- такие штуки редко случаются с детьми, -- а следили за происходящим как бы исподволь, краем глаза. Но вот эти-то "косвенные" впечатления, как пишут, и запоминаются лучше всего. Да, я помню тысячу заречных закатов и -- условно -- "один" рассвет на реке. Ибо рано вставать в детстве никому не хочется... Оба впечатления до сих пор чрезвычайно глубоки в моей памяти, но это два разных вида воспоминаний: обобщенное и исключительное.
Есть ещё третье "воспоминание", связанное с рекой, о котором мне хочется рассказать особо. Однажды в детстве я увидел, как в небе над маленькой деревушкой, что стоит на противоположном берегу, состыковались два космических корабля. Явственно было видно всё до последних мелочей, до последней заклепочки! Я выбежал из дома на улицу и долго стоял, разинув рот. В тишине, которая возможна только в деревне да в космосе, происходило что-то грандиозное. Мне даже казалось, что ещё немного, и я услышу оттуда какие-то звуки, -- наверное, те самые, которые взрослые называют "неземными"... И неважно, в конце концов, что всё это, как оказалось, мне приснилось (недели две я не верил никаким уговорам, так что окружающие, наверное, решили, что я спятил). Я тогда впервые понял, что можно сколько угодно читать или слышать о чем-нибудь из чужих уст, и совсем другое дело -- один раз увидеть что-то собственными глазами. По этому принципу я стараюсь жить до сих пор.
И ещё одно похожее "небесное знамение" было мне явлено здесь, в деревне, примерно в то же время. Оно не связано с рекой, но я расскажу уж о нем заодно. Было это отнюдь не во сне, хотя и кажется до сих пор чем-то невероятным. Я смотрел телевизор (да-да, в детстве я таки смотрел телевизор!), и показывали в тот вечер, видимо, что-то крайне интересное. Сериал, что ли, какой-то детский, или мультик многосерийный... Помню, я едва мог дождаться перерыва, потому что очень захотел, извините, по малой нужде. И вот она, долгожданная минута, когда можно было быстренько успеть сделать все свои дела. Я выскакиваю во двор, нашариваю пуговицу на штанах, прислоняюсь к забору, поднимаю голову... И остаюсь в такой позе надолго. Забыты были и сериал, и мультик. Куда там!
Дело было, как я понимаю, уже в августе, ближе к школе, когда смеркается рано и ночи в наших краях становятся по-настоящему темными. В тот удивительный темный-претемный вечер, глядя на звездное небо, я убедился, что темноты не существует. Это только кажется, что звёздочки блистают на фоне темного провала небес. Чем пристальнее вглядываешься в промежутки между ними, тем больше светлых точек становится заметно! В какой-то момент становится ясно, что вся эта видимая "темнота" на самом деле светится, просто некоторые её части освещены слабее, чем прочие, из-за чего и кажется, будто есть на свете что-то темное... Темным на свете оказывается лишь более слабый свет. Вот это открытие! Так, значит, в космосе, во Вселенной нет пустоты, всюду что-нибудь да есть. И душа может свободно уноситься к тем звёздам, которых она даже не видит. Так Маленький принц не боялся путешествовать со звезды на звезду практически наугад, и всегда где-нибудь да оказывался. Наверное, наша Земля выглядит оттуда, как одна одна из самых мрачных "черных дыр"... А мы ничего, живём. Помню, я испытал тогда чувство, которое вернее всего назвать надеждой. И ещё, конечно, красота мироздания меня захватила. Я замёрз, как цуцик, но домой идти не хотелось. Когда, много позже, мне довелось прочитать слова "красота спасёт мир", я сразу вспомнил это своё первое "озарение" под звездным небом. Красота, собственно, и есть главный принцип нашего мира. На ней всё держится.
Вернёмся, однако же, к реке. Она вся хороша, но есть тут одно местечко, которое особенно дорого моему сердцу. Мне хочется приходить сюда вновь и вновь. На Востоке такое место посвятили бы медитации и почитали бы священным. А в античной древности для подобных уголков было особое наименование locus amoenus, "место приятное взору, любезное сердцу". Находится оно чуть в стороне от деревни, там, где река делает два плавных поворота, сначала налево, потом направо. Когда-то давно здесь оставил свои следы тяжёлый ледник: набросал камней, натёр песка... Получился песчаный холм, огибаемый рекой, а у самой воды осталось лежать несколько больших валунов, окончивших наконец свой долгий путь с северных гор. Холм, к сожалению, срыли для хозяйственных нужд. Однако берег постепенно зарос ивами, они свесили свои "плакучие" ветви к воде, наполовину скрыв пространство под ними, и получился весьма уютный "уединенный кабинет", куда я люблю приходить, когда выдается свободное время. Здесь хорошо всегда. Даже в дождь здесь гораздо меньше капает. А в хорошую погоду в моём "кабинете" хочется сидеть, сидеть и сидеть... Я и сейчас в нем. А когда я далеко отсюда, мне стоит лишь представить, как покачиваются ветви над водой, как бродят тени от облаков по отлогим берегам реки, как она блестит и плещет, повинуясь дуновению лёгкого ветерка, -- и вот я уже снова "дома". В тех домах, в которых мне приходилось жить, мне редко бывало так уютно, как здесь. Потому, наверное, что природа и есть наш истинный дом. Об этом, естественно, много писали и до меня. Но я желаю каждому обрести на Земле такое место, чтобы почувствовать, что это правда. Опять же, лучше один раз почувствовать, чем тысячу раз поверить на слово. Старайтесь отыскивать вокруг подобные убежища. Они многое дают для понимания самих себя и своего места в мире.
Вообще-то, я страстно люблю путешествовать. И бывал иногда в таких местах, от которых дух захватывало. Но в дороге преобладают ощущения иного рода, нежели те, что я испытываю здесь, на реке. "Заморские" красоты возбуждают в душе восторг и любопытство. Смотришь -- и пытаешься понять, как могло возникнуть то или иное "чудо природы", которое ты видишь перед собою. Пытаешься осознать, что именно тебе выпало счастье это видеть. А здесь, на берегу, знакомом с детства, всё просто и понятно. Там хочется молиться, возносить к небу громогласные гимны о "величии божьем" -- здесь единственное, о чем хочется тихо попросить неведомо кого или что, так это о том, чтобы всё оставалось, как есть, как можно дольше. Каждый год вносит в пейзаж какие-то перемены, это необратимо, -- можно лишь уповать на то, что и "в этом сезоне" сумма изменений не сложится столь роковым образом, чтобы погубить отраду души моей... Мне было бы больно потерять тебя, берег моего детства. Впрочем, это неизбежно, я понимаю.
Сделаю отступление и расскажу уж, как говорят, "до кучи" о том, как можно повстречать чудо света, попросту гуляя "на районе". Это уже будет история из времен моей юности. Было мне тогда лет шестнадцать. Одним весенним (кажется) вечером, вдвоем со школьным приятелем шатались мы, как обычно, среди новостроек. Ничем не примечательный район на окраине большого города, ничего не сулящий разговор обо всяких пустяках... Хотя нет, это я зря, говорили мы с друзьями всегда о важном. Мы для того и ходили на эти поздние прогулки, чтобы "перетереть" все новости дня и выжать из них для себя некую суть. Просто по сравнению с тем, что произошло дальше, наша предыдущая беседа теряет всякую значимость.
Внезапно, на каком-то повороте, мы обратили внимание на небо: на нем явно что-то творилось. Густая, влажная темнота, какая бывает ранней весной или поздней осенью, отчётливо меняла свои очертания, словно шевелилась. Причём уловить суть этого "движения" было невозможно, внешне всё было неподвижно, и на ясном небе сияли звезды. Но вот ты отвлекся, будто мигнул невзначай, и за какую-то долю секунды картина изменилась до неузнаваемости! Пожалуй, лучше всего для описания этих превращений в высоте подойдет сравнение с калейдоскопом. Небесная картинка "поворачивалась" мгновенно, и всякий раз "хрусталики" складывались новым, не бывалым ещё образом. Делалось это в гигантском масштабе, сразу на всё небо, так что понятно было, что это не аномалия какая-то природная, и уж тем более не рукотворное "чудо", а кое-что посерьёзнее.
Первая моя реакция заключалась в том, что я повалился на колени, прямо в грязь... Я человек совсем не религиозный, но тут ноги сами как-то подкосились, а душа оцепенела... Уже догадываясь о том, что мы стали свидетелями весьма редкого в наших краях северного сияния, мы стояли (каждый по-своему) и смотрели на то, о чем не раз читали в учебниках. Смотрели -- и глазам своим не верили. Всполохи красного (!) света "играли" небом, будто это какая-то немыслимая неоновая реклама. Только вот что она рекламирует? Не то ли самое "величие божье", в которое мы больше практически не верим? Или, может быть, она намекала прожженным "физикам", какими мы стали к последним классам школы, на то, что и для них у мироздания еще припасены сюрпризы?
Не знаю, не помню, что я вынес из той встречи с прекрасным. Скорее всего, понял, что способен видеть красоту повсюду. И что она оказывает на меня действие более сильное, чем на окружающих. А с этим надо жить осторожнее. Потому что оборотной стороной тяги к прекрасному становится повышенная чувствительность к безобразию нашего мира, особенно некоторых людских деяний. Ещё хуже, что и сам ты порой не простой "свидетель красоты", а самый настоящий соучастник преступлений человека против природы, хочешь ты того или не хочешь. Та же самая река, с которой я начал свой рассказ, видала от нас столько горя... Но об этом я не хочу рассказывать, по крайней мере сейчас. Закончу лучше хорошим.
Под ивами, среди камней, где я люблю сидеть, мы с друзьями когда-то похоронили огромного сома. Ничего страшного, кажется, с ним не случилось, он умер, скорее всего, естественной смертью, дожив "до предела, положенного ему Богом" (Набоков). Рыбаки заметили не совсем обычный предмет, белевший на середине реки, заинтересовались -- уж не человек ли? -- и подтащили к берегу многопудовую рыбью тушу. Никто, разумеется, на дохлятину не позарился, все только подходили и охали, до чего ж это была громадная тварь... И отходили прочь, возможно, прикидывая в уме, сколько котлет можно было бы навертеть, попадись им это чудо-юдо днём раньше. А мы стояли и никак не могли отойти от него.
Было что-то поразительно красивое в могучем мертвом теле, тяжелым бревном протянувшемся по песку и речной траве. Рыба, даже большая, обычно производит "холодное" впечатление, ее не воспринимаешь, как ровню себе, ее страдания почему-то не трогают душу, когда ты снимаешь ее с крючка и бросаешь задыхаться без воды... Этот же редкостный экземпляр, казалось, перерос самого себя и лежал теперь, медленно высыхая под солнцем, действительно, как неприбранное человеческое тело. Не желая быть свидетелями и виновниками святотатства, мы вооружились лопатой и прокопали глубокую канавку вдоль всей длины столь красиво погибшего животного -- от пары роскошных усов до мощного слипшегося хвоста с пятнышками. Пришлось-таки изрядно потрудиться, прежде чем всё было кончено! Из оставшейся земли была сооружена "могила", похожая на узкую перевернутую лодку, а сверху мы накидали камней покрупнее, какие только смогли поднять. Сом был похоронен по-человечески.
8-12.09.2019