Когда говорил, вспомнил Деева, каким видел его несколько лет назад на конференции,— сидит в президиуме, скрестив на груди руки, положив ногу на ногу. Мог ли подумать тогда, что вскоре его не будет в живых? «Выразить ей соболезнование? Не фальшиво ли прозвучит?»
— Ты давно в БИИХМе? — спросил он.
— У меня там солидный стаж — три года. Муж погиб, и я...
— Погиб? Как погиб? Он ведь умер. Ты хочешь сказать, что он умер не своей смертью?
— Я имела в виду, что он мог бы жить.
— Не совсем тебя понимаю.
— Мог бы жить,— повторила она и, несколько секунд помолчав, заговорила о покойном Дееве. Да, он долго болел. Два года. А умер нелепо — от солнечного удара. Они поехали в Гагры. Всего сорок минут на пляже... Страшно вспомнить, как все случилось. Осталась одна-одинешенька — ни близких, ни друзей, ни подходящей работы. И она решилась: бросила все свои прежние связи — и в Бирютинск. Поступила в БИИХМ — помог приятель мужа. Почему в Бирютинск? Тогда было такое настроение — хоть к черту на кулички, лишь бы не оставаться в Минске.
— Лишь бы начать все снова,— прибавила она.
А когда стояли в очереди за билетами, она вдруг умолкла на полуслове, пытливо посмотрела на него и огорошила:
— Как ты вчера узнал, что я в Москве? Что я остановилась в гостинице?
«Как дважды два — она признала, вспомнила мой голос, когда я нарвался на нее по телефону. Дурацкий, конечно, вышел разговорчик, но она думает, будто я звонил ей не по ошибке, а намеренно... Намеренно! Будто я знал, что она приехала!.. Сама подсказала выход из положения. И неплохой. Им надо воспользоваться. Пусть будет так, как ей подумалось».
У него точно камень свалился с души, когда сказал, как узнал о ней. Очень даже просто. На столе у горничной лежал лист бумаги. В нем значились фамилии проживающих на этаже.
— Провокатор! — Она рассмеялась.— Вот бы не подумала! — Но тут же ее лицо стало серьезным.— Почему ты не открылся сразу?
— Надеялся, что ты догадаешься по голосу,— не нашелся он.
— По голосу? Но ведь прошло столько лет! Эх ты, невидимка! Ну а если бы я согласилась... Если бы я согласилась встретиться с тобой внизу, в ресторане? Какое бы мнение ты обо мне составил? Представляю!
Но водь ты не согласилась?
А если бы? Вдруг бы я зажглась любопытством? «Все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо». Так, кажется, сказал древний мудрец? А любопытство — извечная человеческая черта, причем не порочная.
Но ведь ты бы все равно не согласилась встретиться с типом, которого ни разу не видела. Не так ли?
Допустим.— И, помолчав, прибавила: — Мне следовало бы крепко обидеться на тебя за такую шутку.
Залы выставки походили на водовороты. Людской поток потащил Логачева и Валерию, разъединяя, и он почти не смотрел на экспонаты, а следил, как бы не упустить ее из виду. Среди выставочного шума он почти не слышал ее голоса. Она терялась среди людей, и лишь изредка его рука касалась его локтя.
Возле одного из стендов толпа была особенно густа. Валерия протиснулась вперед. Логачева оттеснили на середину зала. Он поискал ее глазами. Где же она? Зашел сбоку — не видно. Привстал на цыпочки — где? Посмотрел туда и сюда — нигде нет.
Бродил по залам не в силах сосредоточиться. А перед глазами мелькали телевизоры, мопеды, транзисторы, холодильники, и лица, лица, лица... Уф! Он вытер платком пот со лба. Провались все к чертям! Начал протискиваться к выходу. Куда же она пропала? На душе было тускло. Может быть, хотела отделаться от него? Он спустился с лестницы выставочного павильона и медленно побрел к гостинице.
Промокшая до нитки, она не вошла, а с кошачьей прытью влетела в свой номер. Тепло и сухо! Мокрая одежда неприятно липла к телу при каждом движении, в туфлях хлюпала вода. Скорее их с ног долой, долой плащ, новое платье,— не осталось ни одной сухой одежонки — все с себя поскорей долой. Прямо-таки потоп, а не дождь! Сперва мелкий, как сквозь частое сито, он заморосил, едва она вышла из выставочного павильона, и пока стояла на лестнице, ища в людской ряби, куда провалился Сережка,— прорвало небесную хлябь, ливень загнал ее под навес табачного киоска, где она проторчала с полчаса, пока не доконали косые дождевые струи. Осознав, что промокла насквозь, со всех ног поспешила в гостиницу.
Переоделась, повесила сушить белье, расчесала волосы перед зеркалом — конец прическе, над которой так вдохновенно потрудилась седая парикмахерша па Малой Бронной, на ночь придется закрутиться на бигуди. Хорошо, что Сережа не видел, как ее физиономия раскиселилась на дожде...
И уютно расположилась в кресле под торшером, чтобы просмотреть проспекты, прихваченные с выставки,— набрала увесистую стопку японской рекламы. Масса цветных фотографий. Товары и люди. Стандартные улыбки манекенов и манекенщиц, оплаченные фирмами. Улыбка — тоже товар. Она обладает ценой и ценностью. Средство существования... Кто эта девица в своей повседневной жизни? Держит на ладони газовый анализатор. Очень миниатюрный анализатор метана. Какие у него технические данные? Ого! Такой бы в нашу лабораторию!