Я часто встречал его на своей аллейке в посадке. И зимой, и летом, и осенью. Он бегал ближе к вечеру, перед наступлением темноты. Бегал одну и ту же дистанцию – километров пять-семь.
Я приглашал его на традиционные пробеги клуба любителей бега, но он отнекивался, ссылаясь на занятость.
Пловец в прошлом, казалось бы не откажется от пятиборья. Тем более, оказывается, он был военным, офицер в прошлом, а в пятиборье еще и стрельба из пистолета. Но и здесь он отказался.
Однажды проговорился, оказалось он работал на каком-то секретном объекте и даже номер телефона отказывался давать.
Так мы в течение ряда лет и виделись в посадке. Поздороваемся, перекинемся парой слов и разойдемся, каждый исповедовал свою дистанцию. Он даже приносил в посадку бензопилу, чтобы расчистить аллейку.
В этот раз я опять пригласил его на пробег. И тут его прорвало. Он начал ругать существующую власть в городе и власть в стране в целом. Ему уже было пятьдесят семь лет и он собирался доработать до пенсии эти три года и уехать в Россию.
«Послушай, я ведь приглашаю на пробег, а не политическое шоу. Бег ведь вне политики».
« И здесь в городе, и по стране в целом спорт принадлежит политике. Не буду я участвовать ни в каких соревнованиях».
Он накручивал себя, нервничал, кричал и не мог остановиться.
Я показал ему пару деревьев каштана, одно совсем маленькое, другое побольше.
«Смотри, я сам посадил. С косточки. Вон какие выросли».
Он как-то резко замолчал, улыбнулся и сказал: «Ладно, я уже остыл».
Видимо что-то у него наболело, а я , не зная того, задел за больную струну.
Мы распрощались. И я понял, что он так и останется одиноким бегуном в посадке, исповедуя свои километры.