Никите
- И я буду в черном платье с кружевом, в руках платочек, в глазах - слезы. Образ безутешной сицилийской вдовы. Я и заплакать в кадре могу - это всегда пожалуйста
- Нет, - смеется он, - мы придумаем интереснее.
В тихом до звона в ушах воздухе пахнет октябрем. Мы идем по песчаному карьеру, и слева еще светит теплое солнце, а справа уже видна серо-розовая предзакатная дымка. Под ногами следы от шин, закрученные в спираль.
Первые кадры: на песке печатная машинка с моим недавним текстом. Мой текст. На печатной машинке. Господи, это же часы труда для нетренированных пальцев!
Надо быть очень тонким психологом, чтобы зайти с этой стороны. Никогда и нигде я не чувствую себя свободнее, чем в собственных текстах. Правда, руки дрожат, когда я держу этот лист и пытаюсь вчитаться. Но смотреть в объектив не страшно, и мне плевать, какая сторона у меня “рабочая”. Становится легко, грустно и весело сразу.
Вспоминается: мне четыре. На старой печатной машинке, которую мама принесла с работы, я старательно пишу: “деДский сад”. Произведение длиной в пять предложений, повествующее о нехитром быте средней группы, становится первым блином. Осознанное “я буду писателем” я скажу бабушке, заболев бронхитом в семь лет. Времени было вагон, и сказки о лягушках были написаны уже от руки: так солиднее.
Солнце клонит в сон, и оно начинает заходить за холмы. В сухой высокой траве становится виден легкий ветер.
Как это бывает - ты видишь человека впервые, а все, что он знает о тебе до сих пор - это что ты пишешь какие-то тексты, которые нельзя объединить ни одним жанром, ни идеей. И все равно ощущение, что вы сто лет знакомы, а потому все сложится просто и на одном дубле, пока разговор прыгает с темы на тему так же легко.
Божья коровка садится мне на руку. “Улети на небо”, - думаю я. Затвор щелкает - один снимок, другой…
Текст из машинки превращается в бумажный самолетик. Пока я его складываю, чувствую, что еще немного таких детских эмоций - и я превращусь-таки в рыдающую сицилийскую вдову. Но солнце садится быстрее, чем я успеваю зарыдать. Поэтому отставить, говорю я себе. Все получилось, это главное.
На обратном пути закат совсем уже безжалостно красивый. Его не портит даже вид громадного завода с его трубами и заборами. Я уже знаю, что не спать мне этой ночью, что будет сложно собрать мысли, но в конце концов они улягутся и станут текстом, который, как мне хочется думать, не стыдно будет предъявить миру. А не выйдет - оставлю его в папке “Разобрать потом”. Неважно. Важно не бросать, когда текст идет в руки. Важно быть сейчас. Просто прожить октябрьский вечер и сделать бумажный самолет.