Хотя были рядом с ними и те, кто предупреждал о наступающей трагической развязке такого вот отношения к живому. Но в XVIII веке на эти предупреждения, извините, начхали. А ученым-прорицателям XX... объявили выговор. Можно сказать и так: люди не просто не думали о будущем, они от этого будущего всеми правдами неправдами открещивались, плевали в колодец, из которого потом самим же пришлось пить.
1967 год. Рассказывает бывший районный инспектор с Командорских островов (Алеутского национального района), а ныне заместитель начальника Камчатрыбвода Валентин Евгеньевич Пинигин.
Ситуация 1. “Тот год был особенный, юбилейный. Каждый из нас понимал это и стремился внести свой вклад в успех общего дела. К юбилею готовились все: промысловики решили в бригаде встретить праздник успешным выполнением плана добычи ценных зверей. В цехе обработки шкур бригада стала задерживаться дольше обычного: каждый старался отмездрить хоровину как можно лучше и сдать ее бригадиру на «отлично».
Мы в свою очередь старались тщательнее обрабатывать материал по промыслу и проводить работы по учету численности котиков для разработки мер по улучшению структуры стада и увеличению его продуктивности. Участились отгоны котиков и стали чуть ли не ежедневными! Некоторые секачи, уже не раз попадавшие в отгон и набившие глаз своими индивидуальными приметами, приловчились сразу, прорываться к воде или оставаться на месте, не мешая загонщикам. К таким секачам относились с общим уважением — «ученый!». А вот самок стало отгоняться все больше и больше. Случалось, что отгонялось две-три сотни голов, а холостяков среди них набралось не более, трех десятков. Это понимали все.
Понимал это и бригадир Иван Федорович. Освободился он от забот трудового дня поздно вечером, и мы встретились, чтобы держать «генеральный» совет. К этому времени был приготовлен анализ данных о промысле за весь сезон — картина получалась тревожной, как по чрезмерной частоте отгонов, так и по структуре забитых зверей”.
Реакция 1. “Иван Федорович внимательно изучил цифры, поводил пальцем по кривым линиям графиков, признался:
— Да, зверя нынче мы гоняли часто. Но что прикажешь делать? Задание есть задание, промысел надо продолжать. Если ты принял решение запретить — запрещай, можешь даже на меня штраф наложить — уплачу. Но приказ есть приказ.
Иван Федорович вправе называть меня на «ты»: он, и по возрасту вдвое старше, и на островах, работает почти два десятка лет. И доводы его по-житейски практичны: как может инспектор запретить промысел, если уже есть официальное разрешение на его продолжение. И другое — подумаешь, сто рублей штрафа. Это пустой звук по сравнению с премиальными. Да и моральная сторона дела: победителей не судят, а вот должные почести бригаде — это уже как пить дать!
Очередной отгон бригадир назначил через день”.
Ситуация 2. “За ночь мне удалось обобщить данные по промыслу между частотой отгонов и пополнением приплода, забоем котиков старших возрастов и пополнением стада резервными секачами, сроками промысла и случайным забоем зверей непромысловых категорий. Основные выводы: частоту отгонов, начальные и конечные сроки промысла необходимо сократить, прирост добычи — уменьшить. Игнорирование этих мер уже сказывается на темпах воспроизводства и может привести стадо к глубокой депрессии. К негативным явлениям добавляется нерегулируемый рыбный промысел у Командор. Что касается промысла котиков в текущем году, то по своим последствиям это приведет к грубому нарушению мер по сохранению котиков, граничащему с преступлением: добыча будет исчисляться сотней-другой голов, последствия могут исчисляться тысячами рублей, умноженными на последующие поколения животных. Разумно ли это?”
Реакция 2. «Познакомил с выкладками научного куратора лежбища Геннадия Александровича. Он выразил сомнение:
И ты полагаешь, что можно предотвратить продление промысла? Вряд ли! По телефону же руководству всего не объяснишь, в телеграмме тем более... Впереди два выходных дня. Думай. Решать — тебе, исполнять решение — тоже тебе!»
Реакция 3. «На попутном вездеходе я добрался до райцентра и рассказал все руководителям района. Решение о запрете промысла поддержки не нашло. Более того, мои действия были расценены как «срыв мероприятий по подготовке к юбилею».
Кто-то мимоходом с ехидцей спросил:
А как это вы намереваетесь осуществить свой запрет? Встать завтра с пистолетом и никого не пускать?
Да, встать с пистолетом на границе лежбища и не пускать!
А если люди все же пойдут?
В этом случае предусмотрено делать предупредительный выстрел в воздух, так положено по инструкции.
Мой ответ был категоричным, но про себя подумал, что лежбище защитить нечем. Не стрелять же в самом деле! Значит, предотвратить нарушение — дело нереальное. Остается только констатировать факт и документы на виновного направить областному руководству».
Ситуация 3. «Рано утром бригада отправилась на вездеходе из посёлка. Я поехал с ними и попросил бригадира собрать всех людей. С интересом и недоумением одновременно наблюдали люди, как я развешивал на стенах таблицы. Сообщение о необходимости прекращения промысла заняло десять минут. Все слушали с напряженным вниманием.
Закончил я словами:
Сегодня отгон у котиков запрещаю! У кого есть вопросы?»
Реакция 4. «Вопросов не было. Минуту длилось тягостное молчание, прерванное командой бригадира:
Выходи строиться!
Отгон был взят мастерски - от уреза воды зверей отгоняли больше обычного, группами перегнали к забойной площадке. Безучастно наблюдал я за происходящим, машинально делая обычные записи в рабочем блокноте.
...Продолжение в следующей части.