Если к этому присовокупить такие последствия мелиорации, как осушение и заболачивание земель, растущий дефицит воды, то станет вполне очевидным немалый вклад мелиораторов в дело общего наступления на лососей и более понятным, их девиз: «Чем больше площадь работ, тем больше заработки». А там хоть трава не расти.
Один гектар лососевых нерестилищ способен дать свыше десяти тонн рыбы. Однако сегодня в камчатских реках гибнет половина выметанной красной икры (без учета браконьерства) и девяносто восемь процентов молоди, появившейся из икринок другой, уцелевшей половины. Выживает восемь рыбок из двухсот ожидаемых.
Каков баланс? Хозяйственники, естественно, знают об этом, но ведомственные машины набрали скорость и летят наперегонки к непременному перевыполнению любого плана. И ни «Всемирная хартия природы», принятая в 1982 году на 37-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, ни более десятка местных решений об охране природы и рациональном использовании ее ресурсов, принятых за последние два-три года, - ничто не может остановить веселых сиюминутников. Главное для них — быть упомянутыми в очередном докладе, а то и в списки награжденных попасть.
Припоминается такой случай.
Летали мы по табунам. Неустроенность районных гостиниц, многочисленные встречи и беседы на чаепитиях с оленеводами — все шло своим чередом. И вот — возвращение в Петропавловск-Камчатский. В иллюминаторах Як-40 — солнечный, синий день, контуры вулканов словно обведены японской тушью, а “под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги”. Было это лет восемь-десять назад. Прошла пятилетка, и мы в том же составе снова над этими местами. Опять Як-40, такой же солнечно-синий _ день, вулканы. А глянули вниз - и обомлели: вместо «зеленого моря» сплошные пеньки. Земля, в том. числе и в водоохранных зонах, напоминала чей-то гигантский небритый подбородок.
Вспомнили мы указ Петра Первого, под страхом смертной казни, запрещавший рубить деревья вблизи рек во имя сохранения их полноводности и чистоты нерестилищ. Умный был царь.
Госплан СССР уже два года подряд по просьбе Дальлеспрома разрешает камчатским леспромхозам «в виде исключения» проводить запрещенную им же самим «экспериментальную» (нашли же спасительное слово!) рубку леса в водоохранных зонах рек полуострова. Причем лес не только рубят на речных берегах, но и продолжают сплавлять по рекам, от чего давным-давно отказались в Канаде, например, где хлысты перевозят только на машинах. У нас же из Атласово, Козыревска и Ключей за навигацию для продажи на экспорт, сплавляется в Усть-Камчатск двести семьдесят тысяч кубометров ценнейшей древесины в плотах.
Плоты разбиваются, лес оседает в заломах, покрывает дно реки деревянным настилом, под которым нерестилища превращаются в нерестовые погосты. А над деревянным настилом мрачно проносятся топляки лиственницы, выделяя в воду до двух тонн растворимых углеводов, экстрактов смол и дубильных веществ, которые травят молодь лососевых.
Уместно напомнить, что полторы тысячи тонн лосося равны трем тысячам быков весом по пятьсот килограммов. Прикиньте, сколько понадобится быков, чтобы получить количество мяса, адекватное количеству деликатесной лососины, которую можно было бы получить, предположим, в верховьях реки Камчатки, где площадь нерестилйщищ (округленно) 1010 гектаров, а количество лососей-производителей свыше пяти миллионов штук.
Подсчитано, что только за время первых лесоразработок площадь загубленных нерестилищ аукнулась убытками на сумму семь миллионов рублей (в нынешних ценах). Зато сколько грамот было вручено да и сколько казенных средств потрачено на банкеты по случаю перевыполнения...
В результате бездумного хозяйствования главная артерия полуострова — река Уйкоаль (древнее название реки Камчатки) стала менять свое русло, образуя новые, лишенные нерестилищ протоки. Повсеместный смыв берегов и обмеление затрудняют и без того опасное судоходство. Быстро уменьшается численность соболей, лисиц, горностаев, а живущей в воде выдре и вовсе приходит труба. Добрался дипломированный «Homo sapiens» и до более крупных представителей животного мира Камчатки.
Браконьерство у нас уже давно разделилось на два направления: неофициальное, за которое штрафуют и наказывают; и официальное, которое снисходительно оценивается как неизбежные потери при изыскательских работах.
Что, например, изыскивали представители печально известного Ленгидропроекта несколько лет назад? А изыскивали они возможность построить ГЭС на реке Кроноцкой в пределах знаменитого Кроноцкого заповедника. Обошлись эти изыскания в восемь миллионов рублей, не считая ущерба, нанесенного самой природе. Тундра была буквально исполосована шрамами-колеями от колес тяжелых «Уралов» и от гусениц трелевочных тракторов. Заживают такие шрамы десятилетиями, а чаще не заживают вовсе. Была ли необходимость возводить ГЭС не где-нибудь, а именно в центре уникальнейшего заповедника? Очень даже сомнительно.
Зато из пяти тысяч диких северных оленей более трех тысяч ушло на скромное пропитание ленинградских изыскателей, и восстановить заповедное стадо так и не удалось. Следы последних снежных баранов с той поры не могут взять самые натасканные пограничные собаки. Возникает еще один вопрос для задачника по математике: «По сколько диких оленей й снежных баранов съедали за полгода изыскатели?» По двадцать туш! Ни один сабантуй не может похвастаться
таким обжорством. Уничтожены глухариные тока, выбиты сотни медведей, не счесть, сколько выловлено рыбы.
...Продолжение в следующей части.