Бэл.
Сегодня Фортуна была явно не на моей стороне. Снова. Предсказуемо. Откуда-то сбоку появилась широкая, фиолетовая щупальца, миновала рассыпанные по столу листы бумаги и потянулась к одной из реторт. Шлепок ладони, и щупальца в мгновение ока убралась, а из-под стола раздалось недовольное бульканье.
- Не хватало еще взорвать наш дом. – буркнул я.
Морти издал невнятный угрюмый звук и выполз из-под стола. Благо, когда ассистент по научным изысканиям – молчалив, большее благо – когда у него фигурально, восемь рук, и еще большее благо – если он осьминог. Единственное напоминание о старом, добром прошлом. Хотя… Доброе ли оно? Вот это вопрос.
Подтянув к себе уже давно остывший кофе, я сделал глоток и поморщился. Омерзительный осадок, казалось въелся в язык. Не глядя, я отвел от стола чашку, заметив фиолетовую присоску на керамическом боку.
«Сварить новый?»
Я покачал головой и осьминог, скоренько перебирая всеми щупальцами, направился к двери. Морти всегда был ко мне привязан. Еще в далекие времена, когда этот мир, в частности, не потерял свою прелесть. Я до сих пор не знаю, как он нашел меня, когда привычный уклад жизни рухнул.
Откинувшись на спинку стула, я оглядел заваленный бумагами стол и наполненную, моим добрым другом, едва ли не до краев чернильницу. Рядом расплылось массивное темно-синее, еще свежее пятно, замарав не только листы, испещренные формулами но и страницу редкого фолианта, который достался мне с огромными трудностями. Ну как трудностями… Не то чтобы я много заплатил… Скорее просто украл, но в конце концов, никто же не виноват, что торговец не желал расставаться с этим, по истине уникальным артефактом! Бывшим уникальным артефактом, судя по влажному пятну… Ну да ладно. Я обладатель феноменальной памяти, восстановить ее не составит труда. Люди называют это – эйдетизмом. Говорят, что это - особый вид памяти на зрительном впечатлении, позволяющий удерживать и воспроизводить в деталях образ воспринятого ранее предмета или явления. Пусть называют, как хотят.
Я подтянул к себе колбу, рассматривая ее на свету. Где-то была допущена промашка. Прозрачная жидкость... Вода, как вода, разве что немного маслянистая. И судя по ощущениям, чертовски не устойчива. И как заставить ее работать?
Отложив колбу, я сделал широкий, кривой росчерк на листе бумаги. Потом, я пожалею, что не описал фиаско опыта более вдумчиво, чтобы не допустить той же ошибки еще раз. Но это потом, не сейчас.
Я откинулся на спинку кресла, закинув ноги на стол, рассматривая затянутый паутиной, некогда белый потолок. В разводах паутины чудился купол неба, а в вкраплениях пыли созвездия. Вон то неброское пятно, к которому идет несколько звезд, явно созвездие Большого Пса… Я тряхнул головой, прогоняя абсурдные мысли. Жизнь отшельником, да еще и почти в полном одиночестве, это конечно прекрасно. Нет бесконечного трепа голосов, нет омерзительного, вездесущего шума и едкий пар, смешанный со смогом, не пытается забиться во все щели...
Но есть и минус затворнического образа жизни… И дело не в недостатке информации о жизни извне моего дома, этот мир меня мало интересует. Единственное достояние – это океан, волны которого омывают склон каменистого уступа, на котором стоит мой дом, и к которому, по иронии судьбы, я не имею доступа. Минус, достаточно прост. Это – скука. Когда разум отказывается генерировать идеи, когда в доме становиться слишком тихо, когда… Ах да, ну и когда приходят ни прошенные визитеры... В этом мире магов да волшебников – пруд пруди, а вот хорошего чаровника надо поискать. Есть сносные самоучки, которые как полоумные, собирают себе едва ли не ковен с кучей адептов… А есть я.
Молчание и самоанализ собственной жизни прервал отнюдь не мелодичный грохот и сердитый возглас где-то в правом крыле пропыленного особняка. Я почувствовал, как губы растянулись в ехидной усмешке. Ну что же... Прощай, скука. Откинув от себя стул, я вышел из комнаты, направившись на звук. Особняк был слишком велик… И слишком запущен. Пару раз споткнувшись о валяющиеся тут и там латы, доставшиеся от прошлого владельца и измазав последние перчатки в пыли перил лестницы, я достиг круглого зала, который должен был быть, как минимум гостиной, а стало чем-то сродни склада ненужных или долго не использованных вещей, который облюбовал Морти. Я заложил руки за спину, наблюдая одну из самых прекрасных картин в своей жизни. По среди живописного бардака и хлама, обняв статую какого – то, по всей видимости «бога», стоял королевский звездочет всея Астарты, в то время как вооружённый «до зубов» Морти, булькал на пришельца.
- Брось, Морти. Это же наш старый, добрый друг.
Ножи равной степени ржавчины, не мелодично ударились об пол.
«Это – старый недруг.» - проговорил осьминог, бросив суровый, почти человеческий взгляд на звездочета.
Я хмыкнул, махнув на него рукой. Морти ворча что-то нелестное про «покой, незваных гостей и звездочетов в частности», пополз к своей ванне, стоящей в углу и всегда полной соленой океанской водой.
- Я смотрю, он с каждым днем все угрюмее и все одичалее.
- Он просто защищает вверенные ему владения, Шарам. И конечно не любит… - я сделал многозначительную паузу. - …когда врываются, даже не постучав.
- Пока до тебя достучишься… - проворчал звездочет, скрещивая руки на груди, буравя Морти отнюдь не дружелюбным взглядом разных по цвету глаз. - …я хотел узнать, на каком этапе находиться мое вложение.
Я поджал губы, подбирая с пола диадему и начиная вертеть ее в руках. Его вложение. Ха! Да за ту сумму, которую он мне выложил, я бы не выполнил даже малую часть опытов с нитроглицерином!
- В процессе. – наконец, лаконично изрек я, отметив что молчание затянулось.
- Отлично. Принц негодует, считает, что взрывчатая смесь с приличным запалом, вполне может разрушить горные породы.
- А что негодует?
- Слишком долго.
- Можешь найти другого чаровника. – я пожал плечами.
Мне хватило одного образца для того, чтобы вывести формулу, которая сможет дать мне неограниченный запас этого вещества и, следовательно, если Шараму придет в голову мысль забрать у меня свой образец, обратившись к дилетантам, я вполне могу сготовить его заново. Вот только он не обратится. Проще довериться своим, нежели чужим. А я – свой. «В доску», так говорит тамошний люд.
- Я не могу найти другого чаровника, Бэл, и ты прекрасно об этом знаешь.
- Тогда, мой друг…
Морти с силой ударил щупальцем по воде, вызвав брызги, заставив меня отскочить, чтобы не дай Тиамат, на меня не попало ни капли, но широкий шрам идущий от скулы вдоль лица и заканчивающейся на середине груди, предательски за зудел. Я бросил на него злой взгляд и осьминог нервным движением нырнул на дно ванны.
-… терпение и еще раз терпение. Мы же не хотим, чтобы Астарта взлетела на воздух, правильно? Правильно. Могу отдать тебе часть своих набросков, чтобы принц не погорел от злости.
Шарам махнул рукой, всей своей позой показывая, что это дело десятое. А раз десятое, что ему тут надо? Праздная беседа?
- Я слышал в Сиберике новый аттракцион.
- Новый? – я поднял вверх брови. – Не слышал.
- Да ты вообще мало что слышишь о том, что в мире происходит. – Шарам хмыкнул. – Это у нас Джефферсон знает всегда все и обо всем.
О, да.... Во истину, Джефферсон всегда знал все обо всем. Но, так ему статус не позволяет не знать. Он у нас едва ли не спаситель. Забвение – обезвредил, баланс разрушенных пластов восстановил. Правда история замалчивает, что он и стал ключевой фигурой в том, что мой мир разрушился за несколько секунд. Но, я фаталист и потому нет смысла сетовать на незавидную участь.
- Ну и шел бы к Ассуле. – я ухмыльнулся.
- Ассула в этот аттракцион не пойдет, а вот ты… очень даже. – Шарам оскалился.
- И что же это за волшебное место? – я отбросил диадему в сторону.
- «Кукольный дом.»
Я скептически уставился на него:
- И что прости, меня может заинтересовать в «Кукольном доме»?
- Тамошней владелец, считает себя едва ли не собирателем редчайших ценностей со всего мира. Думаю, ты вполне сможешь выторговать или оставить запрос на нужную тебе вещицу.
Вещица… Мне нужен был всего лишь небольшой кристалл. Который я не мог найти уже лет пятьдесят, но который однозначно существовал на свете. Как-то случайно, пресловутый Ассула, обмолвился о том, что видел очень похожую штуку, в то далекое время, когда впервые попал в этот мир. Еще до того, как мы все чудом выжили, после крушения Изнанки… Маленький кристалл, который мог бы преобразовывать любую энергию в механическую. Я поднял взгляд на Шарама. Доволен, будто у него День Рождения. Может быть и правда стоит наведаться в этот «Кукольный дом»? Я возвел глаза к потолку, вызывая из неоткуда восковую маску, повторяющую изгибы лица. Магией, в прямом смысле слова, я не обладал, скорее небольшими фокусами. Призвать какую-то вещь, которая находиться в моем доме, переместится в другое место – это пожалуйста. А вот, что покрепче… Это уже сложнее. В родной Изнанке – мог, тут – увы. Радует, что при мне осталась определенная живучесть, не скованная проклятьем, да былые физические навыки напополам с реакцией. Закрепив маску и накинув на плечи широкий плащ с капюшоном, я сухо проговорил:
- Хорошо. Сходим в твой аттракцион.
Рейхана.
- Вставай! Поднимайся!
Грубый окрик заставил меня подскочить на кровати, лихорадочно стянуть на груди шаль. Миссис Ривье брезгливо оглядела меня с головы до ног, коротко бросив:
- Бери тряпку и отправляйся в зал.
Я быстро кивнула и она, процедив «Убожество» удалилась, громко захлопнув за собой дверь. День не задался. Хотя в моем случае, беды рухнули на мою голову, намного раньше сегодняшнего дня… Я с силой провела ладонями по лицу и зачесала назад волосы. Чтобы не мешались, когда вновь начну оттирать зал от кутежа прошедшей ночи. Переодевшись, я бросилась вон из комнаты, чтобы не навлечь на свою голову еще больших неприятностей. Дом хранил угрюмое молчание и в раннем утреннем свете, пробивающимся из открытых окон, плавали крупинки пыли. Почти бегом спустившись по лестнице, я юркнула в прачечную. В затемненном помещение было сыро и в воздухе витал стойкий аромат щелока и мыльного корня. За клубами пара, идущего из тяжелых металлических баков, едва ли можно было разглядеть что – то дальше своего носа, но даже сквозь молочный туман, мне удалось заметить сгорбленную фигуру. Верона, наемная прачка дома, приходила на работу с самого раннего утра и всегда уходила не раньше четырех вечера. Как по часам. Я направилась к ней.
- Ривье опять подняла тебя ни свет, ни заря?
Ее голос был сухой и ломкий, как раствор щелоки. Полноватая, далеко не молодая женщина, внушала какую-то призрачную защиту и поддержку, хотя я понимала, что ей меня не спасти, как бы ей этого не хотелось.
- Нужно убрать зал к приходу новых гостей. – ответила я, легко улыбнувшись и полезла под стойку за ведром и тряпкой.
Верона проворчала что – то про «рабский труд», «омерзительных людей» и «отвратительном отношении». Я улыбнулась, набрала воду и покинула прачечную под ворчание женщины.
В зале еще не развеялся стойкий дурман опия, дыма сигар и запаха спиртного. Бархат мебели был залит шампанским, паркет в разводах, всюду лежали пустые бутылки и полные пепельница. Работы было не початый край. Убрав с лица волосы, я опустилась на колени и принялась оттирать пол. В голову лезли непрошеные мысли и образы. Светлый дом с распахнутыми окнами. Маленький, обложенный мрамором фонтанчик в котором плескались птицы. Деревья айвы, груши и персика. Тюльпаны, гиацинты и конечно же розы. Мой народ приписывал розам очистительную силу. И я нередко выходила в сад, для того чтобы полюбоваться бархатными лепестками, почувствовать их свежесть. Здесь не было ни роз, ни жары… Только промозглый холод и туман, наполнявший Сиберику…
- Мне кажется, ты пропустила пятно…
Горячие пальцы коснулись плеча и я вскочила на ноги, отступив на шаг, чувствуя, как глухо и утробно бьется в груди сердце. Перед мной стоял Мирт и блуждающая улыбка на его лице не сулила ничего хорошего. События прошлого, слишком яркого, вновь встали перед глазами.
Разноцветный шатер. Широкий, деревянный помост. Душный сигаретный дым и запах пота. Мужчины, и голос зазывалы, со всеми возможными эпитетами расхваливающий свой «живой товар». Дрожащее тело, одежда которого были только свалявшиеся волосы. Запястья болели от кандалов, врезавшихся в кожу. Горло саднило от стального обруча, удерживающего цепь. Спина, располосованная кнутом. Стыд, уязвленная гордость и безысходность, настолько ужасная, что тело не чувствовало холода… И желание, чтобы все закончилось. Пришло к логическому завершению.
- А ведь ты могла бы больше не заниматься, таким тяжелым трудом.
- Мне все нравиться. – быстро сказала я.
Он цокнул языком:
- Твое право. – и скрылся в неизвестном направлении, оставив меня дрожащую с головы до ног.
Каждый день, а иногда и не раз, он пытался добиться моего расположения. Желал, чтобы я стала его, не по принуждению, но по собственному желанию. Каждый раз, я старалась сбежать, замолчать, отказать… И каждый раз, я чувствовала, как по спине бегут мурашки от осознания того, что он мой хозяин. Я – его вещь. «Редкая для Сиберики игрушка, симпатичный декор его дома», как любил говорить Мирт, раз за разом напоминая, что именно он – выкупил меня у Невольничьего Рынка Аркруса, одел, умыл, накормил, подарил кров и не продает меня клиентам. «Ты должна быть благодарна, Рейхана.» Этот голос, эти слова мерещились мне в угрюмой, холодной тьме моей комнаты каждую ночь. И я чувствовала, что его терпение не безгранично. И рано или поздно, оно лопнет, ввергнув меня в пучину еще большего ужаса, чем тот который я испытывала доселе.
Я вновь опустилась на колени, продолжив оттирать пол от липкости алкоголя.
Несколько раз, я предприняла попытки к бегству… Последний раз провалился с треском. Мирт настиг меня в одной из трущоб, когда я лихорадочно пыталась понять куда бежать. В какую сторону. Как спрятаться, как скрыться. Я не знала, да и не знаю этого города. Все что было доступно моему взгляду при транспортировке из Королевства Аззелюкс, это холодные воды Ратинары и гребень скал. Коммивояжер Мирта, все сделал в лучшем виде для своего «господина». Закрытый дилижанс ехал без перерыва от самого океана, не давая мне даже малейшей возможности узнать где я нахожусь. Без средств, без знакомств, я не могла выжить в Сиберике. Мне не на что было уповать.
Часы показывали шесть, когда я наконец привела в порядок приемную залу, как за мной явилась Ривье. Цокнув языком, она сухо приказала:
- Все убери на место и отправляйся к Оливе. Она поможет тебе одеться.
Я молчаливо кивнула, последовав короткому приказу. Ривье обладала вспыльчивым нравом, была предана Мирту, как собака и могла избить за любую мало-мальскую провинность. Единственное правило для того, что жить с ней в «относительно дружеских» отношениях, было исполнять приказы сразу и в точности. Мгновение промедления, могло дорого стоить, так же как неумело упавшая фраза или слово в которой она могла разглядеть оскорбления.
За два месяца я повидала в Доме множество девушек со сломанными ребрами, забитых едва ли не до смерти. Проще было не поднимать глаз и молчаливо кивать. Хотя и это не всегда помогало. Цепная сука. В кулуарах, ее называли только так.
Постучав я вошла в комнату Оливы. «Жрица» уже была едва ли не полностью одета. Пышное, изумрудное платье; белоснежные, кружевные перчатки. Огненно-рыжие волосы, уложенные в высокую прическу с вкраплением искусственного жемчуга. Оглянувшись на меня, она тонко улыбнулась и подошла к своему шкафу, распахнув дверцы. Водопад ткани разных цветов и оттенков, тяжелой лавиной упал на паркет. Оглядев меня с головы до ног, все так же молчаливо, она вновь скрылась за створками. Это было сродни ритуалу. Каждый вечер я приходила к ней, она молчаливо оглядывала меня, и подбирала гардероб на свой вкус, укладывала волосы, скрывала с помощью косметики и аксессуаров шрамы на моей шее, плечах и запястьях. Наверное, мы были «подругами» или по крайней мере, девушками, которые меньше всего «раздражали» друг друга. В Доме не было понятий «дружбы», «благородства» или «взаимовыручки». Каждый старался урвать «кусок побольше», каждый в тайне лелеял мечту подцепить себе какого-нибудь герцога, и наконец сбежать от сюда. Ведь каждая из них, считала себя красивее, состоятельнее и умнее остальных своих «подруг». Меня приводили к Оливе, чтобы она сделала меня красивой. Мирт никогда не продавал меня, но в зале должно быть как можно больше красивых девушек. Так он поднимал репутацию самого лучшего на всю Сиберику "дома".
- Думаю это подойдет.
Олива вытащила бледно-голубое, похожее на тунику платье, приложив его ко мне.
- Однозначно подойдет. – она хмыкнула и повела ладонью в сторону бардового пуфа, стоящего перед туалетным столиком. - Пора привести тебя в порядок, куколка.
Бэл.
Большой, трехэтажный дом, разительно отличался от стоящих рядом монолитов. И в блеске уходящего солнца, фасад окрашивался во все оттенки идеально-алого цвета. Тяжелая с орнаментом дверь была глухо затворена, но в окнах, сквозь плотную тюль пробивался свет и скользили размытые, бледные фигуры. На яркой, ажурной вывеске, было выведено «Кукольный дом». Я повернулся к Шараму, который блестел от радости, как начищенный горшок, тихо радуясь, что маска скрывает отраженный скептицизм на моем лице. Дверь распахнулась, выпуская из «дома» шатающегося молодого хлыща. Остановившись на последней ступеньке, он неловко обнял перила лестницы, и послал кому-то «воздушный поцелуй». В проеме показалась полноватая ухоженная рука, следом заливистый женский смех и дверь затворилась. Хлыщ глуповато улыбнулся и шатаясь, побрел куда-то вглубь проулка держась за стену. Меня передернуло от отвращения, и неожиданно, с щелчком, в голове сложился пазл. Я резко повернулся к Шараму:
- Это что, бордель?!
- Именно.
Шарам лучезарно улыбнулся и краем глаза я заметил, как его рука потянулась к моему плечу. Благодушное удивление, выявленное неожиданным пониманием, сменилось чувством близкому к ярости. Его ладонь еще не коснулась меня, как я перехватил ее, с силой сжав и процедил сквозь зубы:
- Не смей прикасаться ко мне.
Сквозь маску, мой голос звучал глухо, но даже она не смогла скрыть сталь моего голоса. Поднявшаяся ярость была сопоставима с водяным валом, который я едва сдерживал. Никто. Никогда. Не должен. Касаться меня. Это было незыблемое, как вечность, правило. Я – ценитель личного пространства, особенно, что касается моего собственного. Кровь бешено стучала в голове и я даже не заметил, как хрустят кости его запястья.
- Я забыл, Бэл. Просто отпусти меня.
Казалось, пальцы перестали слушаться, будто их свело судорогой и мне пришлось приложить не мало усилий, чтобы разжать хватку. Я отошел на шаг назад, тяжело дыша, будто покрыл расстояние в несколько лье и все в плавь. Агрессия отступила так же быстро, как и началась, вернув обычное заинтересовано-благодушное настроение.
- Это не просто бордель. Это – судя по рассказам – один из лучших борделей. – продолжил Шарам, будто не было вспышки ярости, будто бы я только что не пытался сломать ему руку.
Боль он конечно, вряд ли испытал, а вот неприятные ощущения очень даже. Я вздернул вверх подбородок:
- Надеюсь твой продавец редкостей, не «corruptor» (1)?
Шарам молчаливо отвел взгляд, и я тяжело вздохнул. Людей не люблю в принципе, сводников – в частности. Что-то омерзительное таилось в людях, которые зарабатывают себе на хлеб, продавая тела.
- Хорошо, пойдем. В конце концов, не просто так же я перемещался в такую даль.
Звездочет Астарты усмехнулся, поднимаясь по ступеням и звучно постучал. Дверь открыла девушка. Еще совсем девчонка. Склонив голову, она пропустила нас внутрь, пряча глаза. Я мазнул по ней взглядом и оглядел приемный покой. От обилия алых оттенков зарябило в глазах. В искусных орнаментах, в бархатной мебели, даже в росписи на потолке чудилась неприкрытая роскошь. Дурман опия, курительной смеси и алкоголя, смешивался с ароматом парфюма и пудры. Шарам махнул кому-то в толпе и сообщив, что сейчас вернется, пробрался сквозь клубы дыма, оставив меня одного. Оставаться на виду не было никакого желания и я в два шага пересек комнату, остановившись у затемненного угла, цепко осматривая обстановку.
Высший свет. Однозначно. Столько чопорности и дурных манер на один квадратный метр слишком много. Я скрестил руки на груди, наблюдая за юнцом пытающегося неумело приударить за дамой.
Боковым зрением я увидел, судя по всему, одну из жриц одетую в пышное изумрудное платье, которая ленивым, кошачьим движением потянулась к моей руке. Собрав все самообладание в кулак, я отошел от нее на шаг.
- Я тебе не нравлюсь? – она надула губы.
Я устремил взгляд в ее глаза:
- Не очень, дорогуша. Я пришел не за плотскими утехами, но подсобить ты мне вполне можешь. – жестом фокусника я заставил появиться в своих пальцах золотую монету.
Девушке хватило ума забрать ее, не прикоснувшись ко мне. Золотой проворно скрылся в декольте и она опустила ресницы, поинтересовавшись:
- И что же хочет узнать господин, пожелавший скрыть свой лик?
- Ходит молва, что в этом заведении есть человек, знающий толк в занятных, редких вещицах. Знаешь такого?
- Знаю.
- И как мне его найти?
Девушка томно улыбнулась и оперлась рукой о подоконник:
- Он сегодня отсутствует. Вернется не раньше завтрашнего утра. Вы можете скрасить свой вечер одной из наших девушек, а заодно дождаться его.
Я раздраженно цыкнул, покачав головой.
- Как пожелаете, господин.
Легкой походкой, она удалилась, оставив после себя только аромат парфюма. В толпе я разглядел Шарама, который приближался ко мне с бокалом шампанского.
Судя по лицу, он узнал что-то интересное, судя по походке – уже успел напиться. Он подошел ко мне почти вплотную, доверительно проговорив:
- Его зовут Миртом и сейчас он в отъезде, но должен вернуться не позднее утра.
- И что ты предлагаешь?
- Проведем ночь здесь, а? Это же отличная идея!
- Нет. Я – против. Мне не доставляет удовольствие пребывание в этом месте, к тому же…
Но Шарама уже было не остановить. Выкрикнув «подайте самую лучшую жемчужину этого заведения», он поспешил в толпу. Бросить упившегося звездочета было выше моих сил. Все-таки он был кем-то вроде… ну друг слишком сильное слово, скорее старый знакомец, и мне не осталось ничего иного, как поспешить за ним, максимально лавируя между завсегдатаями и жрицами любви. В какой-то момент, я потерял его в толпе и многообразии крикливых платьев. Вот же дернуло купиться на его байку о «вещицах». Единственное, на что я мог уповать, что мое, между прочим, ценное время не будет потрачено впустую и ночь в опиумных парах все-таки принесет свои плоды. Шарам нашелся минут через двадцать, еще более пьяным, но не менее довольным.
- Бэл, я нашел самую лучшую жемчужину…
- Винного погреба, видимо.
- Ну почему сразу винного? – звездочет ласково посмотрел на бокал с шампанским. – Она прекрасна. Тебе понравиться.
- Мне мало что нравиться, Шарам. – процедил я, сходя с ума от раздражения и глупости ситуации.
Он протянул мне маленький бронзовый ключик, оскалившись:
- Иди. Я все устроил. Комната прямо по коридору.
Я скривился, принимая его «подарок» и поспешил удалиться, как можно дальше. По крайней мере, мне не придется коротать ночь в шумной компании «светского» общества и там будет тихо. А жрица… Ее молчание вполне можно будет купить за несколько золотых. Если она конечно, не совсем дура, чтобы испытывать мое терпение.
Рейхана.
- Красотка, не хочешь провести вечер в прекрасном обществе?
Я отрицательно покачала головой, вскинув вверх подбородок, смотря прямо в глаза мужчине, который решил «одарить» меня своим вниманием. Руки болели от тяжелого подноса на котором громоздилась бутылка шампанского, несколько полных бокалов и тарелка закусок. Молодой человек, немногим старше меня, одуревший от количества выпитого. Рядом с ним, в пепельнице чадила сигара и он не замечал, как рукав его камзола изрядно намок в бокале вина.
- Очень жаль. – он осклабился. – Не знаешь от чего отказываешься, но уже поздно, найду себе девченку посговорчивей.
- Отрадно слышать. – проговорив это, я воровато оглянулась.
Эти слова считались дерзостью и за эту невольно брошенную фразу, я вполне могла получить несколько ударов палкой. Но Ривье не было видно, и по сему, я позволила себе на краткий миг расслабится.
В дверь вновь постучались и я, поставив поднос на стоящий неподалеку столик, отправилась открывать. Это тоже было, в некотором роде, моей обязанностью. Распахнув дверь, я быстро опустила глаза, успев заменить двух мужчин, которых не видела здесь прежде. Слава о «Кукольном Доме» быстро разрасталась и за вечер, вполне можно было встретить двух-трех гостей, которые не были завсегдатаями. Я пропустила их и отошла на шаг назад, бросая на них быстрый взгляд. Первый - невысокий и плечистый. Одетый дорого и со вкусом. Явный представитель знати, высшего общества. И второй… На нем я задержала взгляд дольше, чем следовало. В Сиберике не скрывали свои лица. Никто не считал зазорным и низким для своей репутации поход в публичный дом. Это считалась скорее символом достатка, если мужчина можешь провести время в обществе элитных куртизанок. А этот… Этот прятал… Да так основательно что, если бы не широкая походка, свойственная мужчинам, я была бы не столь уверенна что перед мной представитель «сильного пола». В «Кукольный Дом» изредка заглядывали и представительницы «прекрасного контингента» чтобы разнообразить свои увлечения. Я вновь нашла его взглядом. Он стоял у затемненного угла и я видела, как к нему направляется Олива. Я прищурилась, стараясь разглядеть его лучше. Широкий плащ, скрывающий высокую фигуру. Наброшенный на голову глубокий капюшон. И белоснежная, будто фарфоровая маска, открывающая лишь прорези для глаз, цвет которых было невозможно разглядеть из – за тьмы капюшона. Я тряхнула головой, прогоняя любопытство и подхватила оставленный ранее поднос. Нужно продолжать работать. Не знаю сколько прошло времени, мне казалось не больше двадцати минут, как в поле моего зрения появилась Ривье, поманив меня пальцем. Судорожно выдохнув, стараясь понять, чем я могла вызвать ее неудовольствие, я двинулась к ней, зажав пустой поднос подмышкой. Она открыла дверь, ведущую в маленькую комнатку при зале, где обычно заключались «сделки». Туда Мирт или Ривье приводили постояльца, чтобы обсудить определенную цену за конкретную девушку и получив залог, приводили и выбранную «жрицу», чтобы в последствии препроводить в апартаменты. Едва справляясь с дрожью в ногах, я прошла в комнату и дверь за моей спиной захлопнулась, будто отрезая от всего остального мира. В комнате было двое. Ривье, которая прошла мимо меня, опустившись за письменный стол, постукивая длинными лакированными ногтями по столешнице и стоящий чуть поодаль мужчина, которого я недавно впустила.
- Рейхана. – голос Ривье звучал сухо и деловито, но я смогла уловить скрытое ликование. – Этот господин заплатил за тебя баснословную сумму. Обслужи его на высшем уровне.
Я с трудом проглотила вставший в горле ком. Вскинув на нее взгляд, я судорожно сцепила пальцы, будто это могло спасти меня от неминуемой погибели, едва слышно начав:
- Господин Мирт…
Я хотела сказать, что он не одобрил бы ее решения в его отсутствие. Что он сам едва ли не выдал ордонанс на мою неприкосновенность… Если только… Если только мой последний отказ перед его отбытием, не дал ему волю изменить свои решения на счет меня. Ее взгляд был колюч и я была уверенна, если бы не лежащие перед «цепной сукой» мешок полный золота, она бы отходила меня палкой. Но она не могла этого сделать… И по сему, сделав над собой титаническое усилие, она ровно проговорила:
- Это не обсуждается. Комната прямо по коридору.
Я видела, как играют желваки на ее покрытом белилами лице. Спорить было бессмысленно. Или она просто убьет меня. Я медленно кивнула, покинув комнату.
Бэл.
Ключ скрипнул в замочной скважине и дверь распахнулась. Небольшая опрятная комната. Из меблировки только кровать, устланная шелковым бельем, пара кресел и круглый стол. Окно было занавешено бардовыми портьерами и свет газовых ламп кидал на них неравномерные блики. На постели сидела, нервно сжимая пальцами покрывало, девушка, которая обернулась на звук. Та самая девчонка, которая открыла дверь. Ни сказав ей ни слова, я прошел к одному из кресел, опустившись в него и закинул ногу на ногу. Сейчас я рассматривал ее, хотя бы потому что ей придется провести ночь в моем обществе. Действительно, еще совсем девчонка, на сколько я мог судить. Худая и гибкая, похожая на водоросль своим скрытым изяществом. Бледно-голубое, похожее на тунику платье, оттеняло ее смуглую кожу. Тугие, шоколадные волосы собранные в высокую прическу. И большие, темные глаза. Явно не выходец Сиберики. В ней было что-то, что навевало воспоминания о лазурной воде под палящим солнцем. О жарком Юге. Кажется, я рассматривал ее неприлично долго. Она медленно поднялась на ноги и открыто посмотрела мне в лицо.
- Я не жрица, я всего лишь рабыня…– ее голос едва заметно дрожал.
- Остановись и сядь. Начнем с того, что я не поклонник… - я заметил стоящий на столике дымящийся чайник с длинным носиком и набор из двух чашек. - …такого рода услуг.
Приподняв крышку, я почувствовал терпкий аромат свежезаваренного кофе. Отдельное спасибо Шараму за заботу. Я фыркнул, откидываясь на спинку кресла. Может быть эта ночь даже будет проведена с определенным комфортом, раз в моем распоряжении есть целый чайник кофе. Жаль, к утру остынет. Я достал чашку, на мгновение забыв о приличиях, такте и хоть толике манер. Аромат кофе сводил с ума. И я приподнял маску, поднося чашку к губам. В любом случае, она увидит только подбородок и губы, а этого мало что бы запомнить внешность или понять, какую эмоцию я испытываю в данный момент. Предаваясь радостным мыслям о любимом напитке, я почти пропустил, что девчонка начала говорить, услышав лишь последнюю фразу:
- …тогда зачем вы выбрали меня?
Кофе пошел не в то горло. Горячая жидкость обожгла гортань, заставила надсадно закашляться. Я едва сдержался чтобы не стянуть с лица маску, хотя бы для того, чтобы вытереть навернувшиеся слезы.
- А я и не выбирал. Мне просто нужно дождаться некого Мирта.
Я заметил, что на этом имени девочка поежилась, обняв плечи руками. Она сидела ко мне боком и я видел только очерченный профиль, но мне хватило этого, чтобы различить ее эмоции. Опущенная голова, отведенный взгляд, плотно сжатые губы. Страх и стыд. Занятно. Неожиданно я вспомнил о приличиях.
- Хочешь кофе?
Она посмотрела на меня как на умалишенного, будто я предложил ей не напиток, а как минимум мурену. Я почувствовал определенную неловкость, пытаясь понять где попал впросак.
- С…с удовольствием. – наконец выдавила она.
Я повел ладонью, указывая на свободное кресло и наливая кофе в чистую чашку. Дымок поднявшийся над ободком устремился ввысь, рисуя ведомые одной лишь природе орнаменты. Девочка взяла в руки чашку, грея ладони о фарфоровые бока и закрыв глаза, вдохнула аромат. Сколько ей лет? Семнадцать? Восемнадцать? Против моих веков, во истину, совсем ребенок.
- Как давно ты здесь? – неожиданно брякнул я, удивив не только девчонку, но и себя самого.
- Два месяца. – тихо ответила она, не поднимая глаз.
Разговор не клеился, но может быть оно и к лучшему. Я откинул голову, прикрыв глаза. О чем вообще следует вести разговор с женщиной? Да и стоит ли? Чертов, Шарам. И зачем я вообще согласился влезать в эту авантюру? Я кожей ощущал воцарившуюся неловкость, благо дело маска надежно скрывала все мои эмоции. Молчание затягивалось, становилось плотным как смола.
- Вы давно живете в городе? – наконец прервала молчание девушка.
- Я не из этих мест. – лаконично ответил я. – Проездом.
О, Тиамат... Собеседник от «бога» просто. Разговоры – всегда не были моим «коньком», а при собственноручно принятом затворничестве, я растерял даже базовые навыки. И что мне ей сказать? О нитроглицерине? Я поднялся на ноги, заложив руки за спину и прошел к окну, отодвинув штору, едва ли не застонав. Пустующую улицу с редкими, одинокими прохожими освещали газовые фонари и на каменной плитке мостовой отразились лужи полные воды. До рассвета еще слишком долго. Судя по всему, я пробыл в ее обществе минут двадцать от силы, а впечатление складывалось такое, будто четверть века.
- Я могу уйти.
Я повернулся, внимательно смотря на нее:
- Ты сказала, что ты рабыня. Откуда?
- Этого места больше не существует. – сухо ответила она.
Работорговцев я не любил даже больше, чем сводников. Я смотрю, Мирт соединил в себе все что мне не нравиться и вызывает чувство презрения. С рабами во все времена обращались, мягко говоря, не слишком ласково. А с рабами публичного дома… С чего-то захотелось хотя бы несколько часов побыть филантропом. С одной стороны, мне не было дела до этой девчонки, с которой меня ничего не связывает и вряд ли будет связывать, да и ее уход лишит меня определенной «головной боли». С другой стороны, на пути никогда не встают случайные люди. Это предопределено.
- Останься здесь. Переночуй. – я вытащил из кармана мешочек монет, положив его на стол перед ней. – Утром уйдешь.
Она посмотрела на меня с недоверием:
- Вы уже заплатил за меня огромную сумму. Это лишнее.
- Скажем так… Это – за твое молчание. Как тебя зовут?
- Рейхана.
Рейхана... Любимая, на диалекте Адена. Значит она оттуда. Но, надо очень постараться, чтобы разрушить Аден, который постоянно развязывает войну, то с Сиберикой, то с Астартой. И в первом и во втором случае, ко мне бы уже давно прискакал звездочет Астарты. Да и Джефферсон вместе со своей Джеминае Меан, не допустит разорительной войны, когда мир только-только вернулся в исходное состояние. Тогда что это? Предместье? Острова? Я оглядел ее с головы до ног оценивающим взглядом. Эскадра атаковала остров близ Адена. Об этом я слышал краем уха. Три – четыре месяца назад. Информация была не интересна, ни несла для меня никакой пользы, но феноменальная память запомнила ее. Я вновь сел в кресло, сделав глоток кофе.
- Почему вы в маске? – неожиданно спросила она.
- За молчание, Рейхана. – я хмыкнул.
Мне нужно было подумать. Скорее проанализировать, то что я только что узнал. Она поджала губы, тихо прошла кровати и легла на покрывало, свернувшись клубком, внимательно рассматривая меня. Добро. Пусть смотрит, мне не жалко. Я прикрыл глаза, стараясь нащупать нитку информации. Морской вал накрыл с головой, заставив почувствовать солоноватый привкус воды на языке. Перед глазами замельтешили картинки прошлого не принадлежащие мне. Эскадра в три фрегата, медленно двигалась к острову и флаг Королевства Гиеди развивался в ярком, голубом небе. Достигнув линии боя, фрегаты повернулись бортами и в тишине грянули пушечные выстрелы. Картинки перемешались и мне едва удалось удержать чужие воспоминания в узде, оставив хотя бы нарезки. Огонь. Очень много огня. Выстрелы. Крик. Кровь. Паника и вой. В нос ударил запах пороха и напалма. Я вынырнул из воспоминаний, которые стало невозможно контролировать. Еще немного и я слился бы с ними. Достаточно омерзительного тошнотворного запаха напалма и алюминия от которого на языке остался металлический привкус. Я нахмурился. У Гиеди – нет фрегатов. Гиеди использует галеры и только их. Бестолковые люди, во истину.
Девчонка лежала на кровати, устремив невидящий взгляд куда-то на ножку стола. И одинокая слеза, похожая на жемчужину скользнула вниз по щеке, затерявшись в ворохе алого покрывала. Я отвернулся. Не переношу слез. Женских в особенности. Они кажутся чем – то неправильным. Иррациональным. Проще не смотреть. С учетом того, что это я из простого любопытства, заставил ее невольно вспомнить пережитый отрезок времени. Я достал из внутреннего кармана небольшой блокнот с кожаным тиснением и перьевую ручку. Ночь длинная, я вполне могу поработать. С учетом тишины.
Формулы смешивались, водили смутный, безумный хоровод и теории сыпались одна за другой. Я подцепил пальцами кофе, делая внушительный глоток. Холодный и омерзительный. Я подавил дрожь отвращения, по привычке выставив чашку, ожидая что фиолетовая присоска коснется гладкого бока. Чашка с громким дребезгом разлетелась по полу и этот звук вывел меня из транса бегущих от меня доктрин. На какой-то момент я забыл о том, что нахожусь вне стен своего дома. Девчонка, уснувшая на кровати, подскочила на месте, с безумными глазами рассматривая меня.
- Извини.
Я опустился на колено, выуживая из кармана носовой платок собирая жидкость, замаравшую паркет. Девушка ничего не ответила, только быстро соскочила с постели, опустившись на колени рядом со мной, принявшись собирать осколки. Обоняния коснулся тонкий, едва уловимый аромат. Так могло благоухать ясное южное утро, омываемое теплым океаном. Мелисса, вплетенная в арабеск жгучего имбиря и фенхеля. Холодная свежесть, наполненная пряностью с легкой горчинкой и мед. Я замер, устремив внимательный взгляд на ее руки. Тонкие, будто бескостные пальцы, покрывали порезы и рубцы. Она была слишком близко и невольная агрессия наполняла голову багряным, закатным туманом. Я отодвинулся, отгоняя от себя видение ее рук и поднялся на ноги, сжимая насквозь промокший платок. В дверь с силой постучали.
- Мне нужно уходить.
Она поднялась на ноги, слегка склонив голову. Я молчаливо кивнул ей, указав на мешочек с монетами. Девчонка отрицательно покачала головой:
- Мне не нужно. Спасибо.
И подняв голову, насколько позволяла гордость последовала к двери. Уже открыв ее, она обернулась, едва слышно спросив:
- Как вас зовут?
Отвечать я не видел смысла, но правила хорошего тона требовали… Я провел ладонью по восковой щеке маски. Решение пришло быстро.
- Называй меня… ну не знаю… Вольто.
Она кивнула, впервые за все это время улыбнувшись и легко выскочила за дверь, оставив меня одного. Что же, добро. Я наконец –то снял капюшон и маску, сунув мокрый платок в карман. Потом отстираю. Бессонная ночь, проведенная в маске и плаще, наложила определенный отпечаток на мою внешность. Я протер лицо, наспех расчесал пальцами волосы, перевязав их лентой и вновь одел маску. Пора встретиться с Миртом.
Вот и последняя доработка))) Буду рада лайкам и комментариям =)