Лорд Эмариэль, владыка Эраниона, сидел в Гостиной зале, в большом, уютном кресле. Задумавшись, он равнодушно смотрел на потухший камин. Это был красивый, широкоплечий эльф, со светлыми, ухоженными волосами. Бороды он не носил, ибо был брезглив. Ему не нравилось, что в ней застревают крошки. У него было симметричное, вытянутое лицо с тяжелым подбородком, прямой нос и серые, с прозеленью, глаза. Взгляд их всегда был несколько тяжеловат, но доброжелателен.
Он уже отобедал и теперь пил чай. Кружка стояла рядом с ним, на круглом, деревянном столике. Правитель тяжело вздыхал. С момента пропажи сына он резко изменился. Стал замкнутым и угрюмым. В волосах его засеребрилась седина. Он измаялся сам и измучил семью: жену и двоих дочерей. Сроду не жаловался он на здоровье, а в последнее время стал чахнуть. Не от болезни, конечно. А от тоски, грызущей его сердце денно и нощно.
«Келеборн, милый мой сынок». Думал лорд, вспоминая лицо сына. «Увижу ли я тебя снова?»
Он не заметил, как слезы заструились по его лицу. Ответа на этот вопрос не было уже два долгих года. Он винил себя в исчезновении сына. Он ведь хотел поехать вместе с ним. Но почему-то не поехал. Не послушался своего сердца. Может, было бы все по-другому…. Вспомнилось, как в тот же год, сорвавшись с места из-за письма, присланного сотником дружины сына, он приехал в Белион. Повезло тогда Иллимеру и жителям города. Вовремя прибыли аркаланские полки. Они не дали городу пасть. Ворвавшись к командующему, обезумевший от горя владыка Эраниона вцепился в него мертвой хваткой. И так и задушил бы того в гневе, если б не брат его, Аурониэн, оттащивший его от ни в чем не повинного Иллимера. Вспомнилось, как ярость и боль снова охватили его, когда Иллимер, видевший из смотрового окна, как Келеборн умчался на запад, рассказывал ему обо всем произошедшем в тот злополучный день. А он, уже за неделю до этого чувствовал, что с его сыном случится что-то. Если бы он погиб в битве, либо остался израненным калекой, все же, легче было сердцу. Но Келеборн пропал, и неизвестность, незнание его судьбы было для лорда большей болью, чем могла бы быть его гибель. Одно ясно, он в плену. А где
75