Эйзенштейн цитирует разбор "Тараса Бульбы" Кулешова - вот летит Андрий, вот его черные кудри развеваются, весь в золоте, на руке шарф. А потом вдруг лезет в гоголевский текст и ахает - господи боже мой, а ведь Кулешов-то проглядел главное, что у Гоголя написано прямым текстом. Никакой не Андрий там летит.
Летит там витязь. И видим мы кудри, видим шарф на рукаве (кстати, не видим в этой сцене никакого золота, золото было в другой сцене, когда его Янкель встретил, а на смертный бой золото не надевают и это тоже здесь важно).
И только после того, как мы увидели этого витязя в деле, только после этого мы (и Тарас вместе с нами) узнаем его - ох, это же Андрий!
Должен ли автор управлять этим узнаванием?
Ну конечно же, должен.
Как же Кулешов это ухитрился просмотреть.
Ну а у Эйзена не забалуешь - глаз-алмаз.
Ваш
Молчанов
С вами все в порядке! Удачи!