Рассказ из цикла «Васька и инопланетяне»
«Без паники, Вера, без паники…» — сказала она вслух сама себе, а потом добавила, — «Улетели, значит, есть на них управа-то! Хорошо хоть святой воды купила, без неё бы мне хана пришла, вот ведь чё делается-то! Кто знает, что у котов инопланетных на уме? Надругались бы, а после, поминай, как звали. Они может только с виду как кошки, Васеньку-то моего вона как исцарапали, им только волю дай, сожрут, как мышку... Да не на ту нарвались! Без святой воды я теперь и шага не сделаю, везде с собой таскать буду, а то мало ли, вдруг да вернутся. Но о том, что случилось, пожалуй, лучше молчать, а то и я к Васеньке в психушку загремлю. Долго ли?»
В раздумьях Вера незаметно добралась до своего дома. Бабка Матрёна увидев её в окно беззубо заулыбалась. «Ждёт сердешная, мамка-то моя пять лет как приставилась, а бабка за неё и себя живет, не унывает. Девяносто пять лет в марте справили, так говорит: до ста лет буду жить не меньше! И пущай живёт, мне хоть весёльше, а то без Васеньки-то одна тоска…»
Вера отворила ворота, зашла в ограду. Жулька вилял хвостом, предчувствуя скорую кормёжку, по-собачьи преданно с любовью смотрел в глаза хозяйке. «Да поглажу, поглажу, цепью-то сильно не бряцай, порвёшь ведь того гляди! Когда только соскучиться-то успел?» — Жулька в ответ гавкнул тихонько, и завалившись на спину, дал понять: «Подходи скорей, обниму да лизну хоть разок!»
Вера, погладив пса, сказала:— «Замараешь ведь меня, обниматься-то мы с тобой после будем, переоденусь для начала, а уж потом»
Бабка Матрёна не утерпев вышла на крыльцо:
— Ну, ты чё теперь домой-то не заходишь?! Уж сил нет ждать тебя.
— Иду, иду, не ворчи. Чайник пока хоть на плитку поставь, проголодалась страсть как.
— Так я как тебя увида́ла, так сразу и поставила. Уж чё-чё, а это-то ещё могу. Васенька-то хоть как там?
— Хорошо, баб. В дверях-то не топчись, в дом пойдём. Дай хоть с дороги дух перевести, да умыться. Есть чё поесть-то?
— Есть, как не есть. Давеча картоху пожарила, простыть, ещё не успела.
— В тарелку только много не клади, сама добавлю после.
— Как скажешь ито ли… — накладывая в тарелку картошку, ответила бабушка.
Скинув с себя одежду, Вера торопливо надела домашнее платье. Умылась в умывальнике, в закутке за русской печкой. Потом подошла к столу, обняла свою бабку, та прослезилась тут же.
— Ну вот, ты-то чё хоть ревёшь, скажи, пожалуйста?
— Так я-то с радости, одной-то дома тоска. Ешь, давай, а я хоть на тебя погляжу, Веруня!
— Бабуль, всё хорошо, не реви. С врачом давеча говорила, так сказал: «Долго держать не будем, проставим капельницы как положено; всё нормально, так отпустим дней через десять»
— Ну, если дней через десять, то тогда ещё ничё, жить можно.
— Сама посуди, кого сейчас лишку держат? Подлечат да домой.
— Так-то оно вроде так…
— А как будет, поживём — увидим. Васька-то тебе привет передавал.
— Не забыл, значит старую, уважил. Вот за это-то я его и люблю, варнака, э́нтого.
— Кто ж нашего Васеньку-то не любит?! — а про себя Вера подумала: «И инопланетяне тоже его за доброту приглядели» — но вслух не сказала.
***
Из больницы выписали Василия через две недели. Приехав домой он, соскучившись по жене, украдкой от бабушки Матрёны, то и дело тискал её, а когда и за мягкое место руками хватался. Верка отмахивалась от него для приличия, а сама радовалась его не сдержанности в проявлениях любви.
Наконец-то дождавшись ночи супруги, легли на кровать. Василий, истосковавшись в больнице, не давал Верке спать своей ненасытностью.
— Да ты чё, Вась, тебя там, чем таким опоили? Поберёг бы хоть себя, чай не молоденький уже. Мне-то конечно в радость ласка-то твоя, отвыкла правда чуток… Полмесяца считай, пролежал, как ни больше. Вон вены-то в локтях все истыканы, синяк на синяке, давеча увидала, прям страсть. Сердце от жалости изошлось, столько натерпелся, родимый!
— Так каждый день капельница, потом-то уж катетер поставили, а придурошные-то э́нти хватаются за него, того и гляди вырвут. Я уж потом врачам-то говорю, уберите его к такой-то матери, а то прям, спать с ним боюсь.
— И чё?
— Убрали, да тыкали каждый раз по новой.
— Бедненький ты мой! — Верка уткнулась носом в шею мужа, пытаясь его обнять, рукой ненароком задела причинное место, смутившись, прижалась к его телу и засопела.
— Да ты чё, Верк, стыдишься ли чё ли меня?!
— А ты как думал? Я же серьёзная баба, а не вертихвостка какая…
— Ну, Верк, ты даёшь!
— Даю, но не сейчас, Вась, сколь можно-то?
— Сколь могу, столь и можно, Веруня.
— Бабка Матрёна хоть бы не услыхала…
— Да кого она услышит-то? До стольника пятилетка осталась, она, поди, про э́нто и помнить-то не помнит давно.
— Ну не скажи… Подумает, сдурели на старости-то лет!
— Да какая у тебя старость? Тебе до пенсии ещё два с половиной года…
— Статистику не порть, Вась!
— А статистика-то причём?
— Как причём? Положено раз или два в неделю, больше-то зачем? Не соблазняй бабушку, всю ведь так за ночь-то исшоркаешь.
— Да какая ты бабушка?! Я только рукой прикоснусь к тебе, и вот смотри результат, работает!
— Кто бы сомневался. С тобой и не хочешь, так захочешь.
— Вот это правильно…
— Ой, а феромонами-то как опахнуло!
— Вот и не спи, вдыхай глубже…
© 02.10.2019 Елена Халдина
продолжение следует.
рассказ "Верка и инопланетяне"
Зацепили рассказ – подпишитесь на канал, или поделитесь в социальных сетях!
Комментарии приветствуются!