2. Как мы понимаем слово и воспринимаем мир
«Я иду, он мне кивает, она машет мне рукой!»
Что всё объединяет? То, что я, используя свою речь, описываю, что происходит в окружающем вокруг меня пространстве: то, что вижу, о том и говорю. Мы в большей части рассказываем о том, что видели сами, или о том, что видели другие.
Между тем, что мы увидели, и нашими возможностями об этом рассказать есть определённые сложности. Здесь очевидно: то, что мы видели, описать всё слов не хватит — проще показать. Поэтому говорят: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
С каждым словом у нас связан ассоциативный ряд образов, который имеет отношение не только к данному слову, а к нескольким близким по смыслу словам. В нашей памяти формируется своеобразная «подборка картинок». Мы слышим слово, и у нас в первую очередь возникает образ того, с чем мы чаще всего сталкиваемся.
Что мы видим? Укроп.
Нет, правильно говорить: изображение укропа, укроп растёт в огороде.
Для торговца специями растение выглядит вот так:
Получается, трудно не только рассказать, но и правильно понять!
Другой пример из случайной цитаты: «В углу стоял стол. Он подошёл и сел за стол».
Мы не уточняем многие детали: стоял ли там стул и на него ли он сел. У каждого в памяти есть свои отличные в деталях образы, но мы знаем, что стол на даче, в квартире и на известной картине в общем мало имеет принципиальных различий. И мы знаем, что обычно садятся на стул и за стол.
Но если мы говорим о Туркмении или о других мусульманских странах, то здесь образ стола и стула не возникает!
Т. е. мы в общении используем слова-понятия и связанное с ними ассоциативно-образное восприятие этих слов. На этой основе у нас формируется общепонятный язык общения. Но так можно общаться только до тех пор, пока есть единый и понятный всем запас и образов, и слов.
Кошка
…Вот это стул, —
На нем сидят.
Вот это стол, —
За ним едят.
Свинья
Вот это стол, —
На нём сидят!..
Коза
Вот это стул, —
Его едят!..
Самуил Маршак «Кошкин дом»
Ещё пример: сидели за столом в крестьянских семьях на лавках — здесь в нашем образном ассоциативном ряду стул не нужен. Киевский стол — на нём сидят, римский стул, по мнению тренера, не для того, чтобы на нём сидели!
Достаточно часто у нас и у нашего собеседника возникают различные по смыслу образы и ассоциации. Мы слышим слово, но не уточняем в этом случае, о чём говорит наш собеседник, и начинаем думать и понимать всё иначе. Т. е. это тот случай, когда «мы говорим на одном языке и не понимаем друг друга»!
Мы стремимся сохранить взаимонепонимание и правильное восприятие информации и для этого уточняем: «А о чём речь?»; «Не понял, а о чём он говорит?» Сегодня мы имеем возможность всё переспросить у своего собеседника, у других или узнать, как правильно понимать смысл слова или выражения в словаре.
Как быть, когда написанное предстоит прочитать будущим поколениям, которые будут жить спустя тысячелетие? Где и у кого можно будет уточнить смысл слов, понятий и названий? Как правильно понимать своих предков, если письменные источники того времени остались в единичных экземплярах?
Сегодня, несмотря на огромное число книг, словарей, справочников, энциклопедий и других информационных ресурсов, мы буквально «в двух шагах» спотыкаемся с пониманием тех событий, о которых сказано на нашем современном языке.
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
От какого слова произошло прилагательное «немытая»? Скорее всего, от слова «мыто».
«Из Нарвы, Ижоры, Орешка и других порубежных мест нельзя проезжать извощикам в русские города, потому что берут с них большое мыто» (С.М. Соловьёв «История России с древнейших времён». — Том девятый. — 1859).
«Старинное слово “мыто” означает “подать”, “пошлина”, “налог”. Именно от него происходит название города Мытищи в Московской области – в старину здесь брали пошлину с торговцев, шедших с Яузы в Клязьму. Мытарем же назывался сборщик податей, в современном мире ближе всего к этому понятию налоговый инспектор, отчасти – таможенник (к слову, в некоторых современных славянских языках – белорусском, украинском, болгарском – таможенник называется “мытником”)» (по материалам православной прессы).
И как мы должны правильно понимать: «страна рабов», «страна господ»? Кому предан народ? Мундирам голубым, господам? Или рабам? «Раб божий», «везли многочисленных славянских рабов», из которых сформировалось военное сословие на Ближнем Востоке. Рабами называл своё окружение Иван Грозный.
Т. е. сначала в школе, а потом на филологических факультетах мы «твердим как мантры»: укроп — это то, что растёт в огороде; это стул — на нём сидят, это стол — за ним едят. Но помните: есть киевский стол — на нём сидят и есть стул, от которого можно слечь. Или: «Мы не рабы, рабы немы», но эти рабы — это не те рабы.
Подведём неутешительные итоги наших рассуждений: наш язык общения ограничен для передачи, накопления и сохранения информации. Возникновение большого числа языков и не меньшего — их различных диалектов — это нормальный и естественный процесс: кто как понимает, так и объясняет.
Нужно признать, что весь наш современный подход в языкознании сводится к тому, что мы больше хранители и реставраторы, которые восстанавливают, обрабатывают бесценный шедевр. А те части, которые уже утрачены, мы пытаемся восполнить — и не всегда удачно.
С такими результатами назвать наш язык средством общения можно только на определённых территориях и на определённом временном отрезке. Но наш вывод противоречит сказанному о нашем языке, так как: «язык — он един» и «русский язык — он и в Африке язык». Разве не так нам сказано?
«Сам смотри, что здесь написано!» Не прочти, а СМОТРИ! Действительно: если мы в большей части говорим о том, что мы видим, почему дополнительно не передать на письме нужную нам информацию? Т. е. не только рассказать, о чём сказано, но и показать. И это давно сделали до нас.
«Говори по существу», — мы просим своего собеседника перейти к главным произошедшим событиям. А остальное нам не нужно («Я уже это видел»; «Я об этом уже много раз слышал»). Раз видел и слышал, значит, нет смысла твердить, что:
«Стол — это мебельное изделие, имеющее приподнятую горизонтальную или наклонную поверхность, предназначенную для размещения на ней предметов и (или) для выполнения работ, принятия пищи, игр, рисования, обучения и другой деятельности».
Википедия
Мы берём слово и объясняем его значение с помощью других слов, что «устаревают, выпадают из языка, заменяются новыми», и смысл которых зависит от того, о чём придёт нам в голову в данный момент подумать.
Что делать? Наши предки сделали всё гениально просто.
Раз мы в большей части говорим о том, что видим, значит основную часть того, что вокруг нас, можно описать на языке математики. Для этого использовать знаки и символы, на их основе создать буквы и ввести в наш язык уже готовый смысловой элемент — слово, описав им то, что мы хотим донести.
Описать кого или что? То, что мы называем именем существительным: укроп, стол, стул и прочее, что мы все увидим в пространстве. Далее обозначить возможные действия в данном пространстве: сел, не сел, иду, кивает, машет — то, что мы называем глаголами и прочее.
В этом случае слово представляет собой компактное математическое выражение, в котором содержится значительный объём информации. А благодаря другой информационной основе в каждом слове надёжно сохранено его смысловое значение, вне зависимости от времени его использования.
«Азбука велика, а тридцать слов» (В. Даль). «Слово делом крепи» — к делу и приступим.