История вторая. Дядя
Помню, пришел ко мне на прием мужичок лет пятидесяти. Не мужик, а именно – мужичок. Ростичком невелик. В потертых джинсах, пуховичке, на голове спортивная шапка петушком, как у Юрия Семина (1), за спиной рюкзачишко. Прежде чем зайти он минут пять копошился за дверью и только потом постучал. Постучал и постучал. Ничего особенного. Правда, показалось, что удары пришлись не в одну точку, а были выложены в форме трапеции. Такое впечатление, что мужичок, перед тем как войти, только ему одному известным способом перекрестил дверь. Или я до того заскучал, что во всем ищу мотивационные знаки…
- Да, - громко сказал я, отложив свежий номер «Российской газеты».
Дверь приоткрылась. Точнее, мужичок сначала резко потянул дверь на себя. Затем, поняв, что ошибся с направлением, с силой толкнул ее в другую сторону. Идиот! С моей дверью лучше так не шутить. Старушка набрала в грудь воздуха, петли сжались, и на этом все. Дверь замерла, чуть приоткрыв свой беззубый рот.
- Извините, но у вас что-то с дверью, - растерянно сказал мужичок и начал судорожно дергать за ручку.
- А вы нежнее с ней. Вот так. Да, да. Вот видите. Все получилось.
- Да уж. Здравствуйте.
- Добрый день. Проходите, присаживайтесь.
- Спасибо.
Мужичок на секунду замялся. Показалось, он не мог определиться на какой стул сесть. Если на правый - можно опереться о стенку и бросить рюкзак в ноги, на левый - разглядеть лежащие на столе газеты и журналы. В итоге любопытство уступило комфорту.
- Перед тем как вы начнете – представлюсь. Адвокат Коньякин Дмитрий Владимирович. Специализируюсь на уголовных делах. Если интересует что-то конкретное, не стесняйтесь - спрашивайте.
Мужичок оживился.
- Вы случайно не бывший милиционер?
- Нет. А с чего вы взяли?
- Если из милиции, то я пойду к другому адвокату.
- Успокойтесь, я не милиционер.
- Тогда ладно.
- А чем вам милиция не угодила?
- Да сволочи они все. Взяточники и воры.
(Чувствую, разговор намечается душевный.)
- Как вас зовут?
- Валентин Петрович.
- Валентин Петрович, расскажите, что у вас случилось?
- Милицейский беспредел.
(Дядя, кому ты лапшу вешаешь. Сам же, небось, и виноват.)
- Пожалуйста, рассказывайте. И желательно - все по порядку.
- Спасибо. Итак, в июле я поехал на рыбалку. Дома осталась племянница. Приезжаю через неделю – квартира опечатана. Что такое? Ничего понять не могу. Побежал к соседям. Узнаю, что мы их залили, а девочка в психушке. С управдомом попали в квартиру. Там беспорядок. Пропали ценные вещи. Побежал в милицию. Написал заявление. Через две недели получил постановление. Пишут, что шланги в ванной перерезала племянница. Она же и вещи вынесла. Понимаете, что творят, сволочи. Племянницу упрятали в психушку, а сами обворовали квартиру.
- Продолжайте.
- Да, да. Я в прокуратуру. Написал жалобу. Постановление отменили, материалы направили на дополнительную проверку. Через месяц милиция выносит новое постановление об отказе в возбуждении дела. Пишет, что меня и племянницу не удалось опросить, так как мы отвечать на любые вопросы отказываемся. Видите, что делают. Они же прекрасно знали, что девочка в больнице. А меня они даже не вызывали. Вот скажите, что мне делать?
- А что с вашей племянницей на самом деле? Она действительно больна?
- Да, у нее есть небольшие отклонения. А самое интересное знаете что?
- Что?
- Девочка мне рассказала, что на нее в тот день напали двое, а после вынесли все вещи из квартиры. А там одного ущерба тысяч на сто. Я в милиции рассказал, а они смеются.
(Еще один Шпак? А не состоишь ли ты, дядя, сам на учете. А что? Постоянно дергает головой, барабанит пальцами по столу, да и на ножницы мои как-то подозрительно посматривает.)
- Что мне делать? Подскажите.
- Вам же разъясняли право обжаловать постановление в прокуратуру или суд. Обжалуйте. Для убедительности могу взять объяснения у племянницы. Приложите их к жалобе.
- Хорошо. Давайте. Давайте так и сделаем. Сколько это будет стоить?
- Пять тысяч.
- Дороговато. А нельзя подешевле?
(Точно Шпак.)
- Отчего же. Можно и дешевле. Тогда без объяснений. Только жалоба.
- А как лучше?
- Лучше, конечно, с объяснениями.
- Ладно, давайте сделаем с ними. Когда нам зайти?
- Сейчас посмотрю в ежедневнике. (Пауза.) Послезавтра в одиннадцать.
- Хорошо, мы подойдем. До свиданья.
- До встречи.
Можно было бы продолжать повествование о пятничном посещении Валентина Петровича, но лучше пересказать его в нескольких словах. Как я и ожидал, племянница не смогла связать и двух слов. С помощью дражайшего дядюшки мы кое-как выудили из нее упоминание о каких-то мифических добрых молодцах, у одного из которых была в руках дубина. Сложилось впечатление, что все выуженное – это надиктованный текст самого дяди. Девочка, как уважаемый Валентин Петрович называл свою тридцатипятилетнюю племянницу, только время от времени кивала головой да вертела в руках мой нож для бумаги. (Помня о том, что девочка только что вышла из психушки, я не раз пожалел, что вовремя не убрал его в тумбочку.) В итоге - объяснения взял, жалобу написал. Постановление, как и предполагал, отменили. Через месяц милиция вынесла новое постановление об отказе в возбуждении дела, потом еще одно и еще. В общем, бег по кругу. Те, кто хоть мало-мальски знаком с этой системой, понимают, о чем я говорю. Самое интересное - через какое-то время выяснилось, что этот дражайщий Валентин Петрович жил на пенсию племянницы и время от времени ее насиловал. И не узнал бы никто, если бы девочка не разоткровенничалась с медсестрой. Как говорится: «Удачи, Чарли!». И теперь не так важно, была ли кража на самом деле. Приходил ли к племяннице богатырь с дубинкой. И как победить милицейский беспредел. Сиди, дядя, и не дергайся. Еще один правдоруб нашелся.
Продолжение следует...