Никто в сонном испанском городке Леганес не чаял увидеть такого захватывающего зрелища летом 1554 года - шикарная карета, в сопровождении толпы оборванных, босоногих мальчишек, сверкая позолотой и громыхая на ухабах, катилась по узким улочкам. Мальчишки бежали за ней, крича и улюлюкая, встречные старушки крестились. Наконец, внушительный экипаж остановился у дома вдовы, некой Анны де Медина. Из кареты вылез не менее внушительный, необъятных размеров господин в золоте и парче и учтиво поздоровался с вышедшей навстречу хозяйкой. Она была бледна. В глубине души бедная женщина надеялась, что эта минута никогда не настанет. Но тем не менее она настала. Пришло время отдавать должок.
Должком оказался маленький сын хозяйки, которого по ее указанию важный господин вычленил из толпы оборванцев, усадил в карету и уехал прочь. Сеньора де Медина рыдала горькими слезами, но ничего не рассказывала, так что местным жителям хватило тем для пересудов еще года на два, как минимум.
Какими словами объяснил свои действия важный господин самому мальчику - не известно. Но от одной женщины его забрали, чтобы передать на воспитание другой - донье Магдалене Уллоа, жене мажордома императора сеньора Кихады. Сам Кихада был где-то в северной Европе, вместе с господином, и потому мальчишку вручили в руки шокированной хозяйке с письмом от мужа - "это сын моего друга, он будет жить с нами, прошу любить и жаловать". В принципе ситуация, подходящая для статьи на дзене - "что делать, если муж приводит домой внебрачного ребенка?" Госпожа де Уллоа так и подумала. Но бить тарелки было не перед кем - бестактный муж был далеко, а бедный мальчик имел столь несчастный вид прямо здесь и сейчас, что доброе сердце Магдалены де Уллоа дрогнуло.
Сын это ее мужа, или не сын, но она решила относиться к нему как к родному. К тому же своих детей у четы не было, а юный Херонимо был на редкость хорошеньким, смышленым мальчуганом. Любить красивым и умных детей всегда же проще, чем страшных и глупых.
От мужа она вместе с письмами получала ценные указания касаемо программы образования Херонимо. У предыдущей хозяйки он едва выучился читать и писать, гораздо лучше овладев искусством гонять кошек и воровать фрукты из чужих садов. На палках тоже отлично фехтовал. Если все происходило сейчас, Херонимо бы целыми днями гонял в футбол и мечтал играть в Реал Мадриде, а тогда испанские мальчишки поголовно мечтали стать солдатами. Однако в других областях знаний зияли чудовищные провалы, которые донья Магдалена с помощью местных учителей и взялась ликвидировать.
Блудный муж тем временем вышел в отставку и вернулся домой. Если донья Магдалена и хотела когда-нибудь по-нашему, по-испански всадить ему кинжал в сердце, то с годами это желание прошло. Херонимо она искренне полюбила, как и он ее. Луис де Кихада тоже души не чаял в мальчике, и стали они все вместе жить-поживать, да добра наживать. Но тут случилось происшествие, которое заставило донью Магдалену ПОДОЗРЕВАТЬ, что дело тут не чисто, и даже ПОХУЖЕ, чем адюльтер мужа. Как-то ночью случился у них в доме пожар, все обошлось, никто не пострадал, но донью Магдалену поразил один факт - вместо того, чтобы первой вытаскивать из огня ее, законную жену и хозяйку дома, муж бросился вытаскивать своего бастарда. В Испании все строилось на понятиях чести - и ни при каких обстоятельствах донья Магдалена не могла поверить, что муж мог так поступить - за исключением случая, когда статус и важность мальчишки были на самом деле повыше, чем у нее самой. В сердце доньи Магдалены поселилась тоска и нехорошие предчувствия - совсем как раньше в сердце Анны де Медина.
Спустя пару лет в Испании случилось знаменательное событие - наконец-то император Карл 5 вернулся в свое родное королевство. Отсутствовал он тут лет 15, и вернулся уже без короны, после отречения от престола в пользу сына. Разумеется, если человек отрекается от престола, он вряд ли хочет участвовать в торжественных мероприятиях, встречах и празднествах по этому поводу, но испанцы были полны энтузиазма - и потому что Карл 5 вернулся, и потому что отрекся. Но как всегда у них оказался бардак и полная сиеста, и потому мероприятия проходили скомкано и не на должном уровне. Администрация принцессы-регентши Хуаны возопила о помощи - и оказать ее в той ситуации мог только старый солдат и царедворец дон Луис де Кихада. Только он знал, какое вино наливать бывшему патрону, и что лучше вообще не вино наливать, а пиво. Так что пришлось Кихаде послужить еще немного - и сопроводить шефа в монастырь Юсте. А потом еще немного - и проследить, чтобы в построенной для императора вилле, все было сделано по высшему стандарту. А потом еще немного- и разруливать конфликты фламандской свиты императора и монахов. А потом еще немного... пока наконец, император своей рукой не написал донье Магдалене приглашение - бросить ее уютный замок, и поселиться с ними, поближе к мужу, в чудесной дыре, куда от ближайшего города можно попасть только два дня пробираясь пешком по горам и болотам. Живописные просторы и прекрасная инфраструктура этого места, по мнению Карла 5, никого не могли оставить равнодушным.
Хоть император был и бывший. но такого рода приглашения стоило расценивать как приказ. И донья Магдалена с Херонимо поселились поближе к Юсте. Вместе с пажом - так представляли мальчика, они частенько ходили в гости к старику.
Не сказать, что Карл 5 планировал так уж быстро умирать после отречения - напротив, он хотел насладиться пенсией на полную катушку - рыбалка, и другие хобби - вроде собирания часов и прочих механизмов. Любил Карл 5 и музыку - стоило какому-нибудь монаху в хоре сфальшивить, на весь монастырь раздавался отборный мат, призывающий мерзавца заткнуться. Император только стал размечать свои шесть соток - где картошку посадить, а где помидоры (все привезено из завоеванной его конкистадорами Америки) - нет, он совсем не собирался умирать. Но человек предполагает, а малярийный комар располагает. Комарам-то все равно кого кусать. И организм Карла, измученный хроническими болезнями, малярии долго сопротивляться не смог - от чего император и умер.
После смерти бывшего властителя, донья Магдалена стала чувствовать какую-то странную ДВИЖУХУ вокруг своего воспитанника - взгляды там косые, шепотки.
Потом их всей семьей пригласили посетить аутодафе в столицу - и принцесса-регентша Хуана в нарушении всех приличий прилюдно обняла Херонимо и предложила сесть в ее ложе. Принц дон Карлос и вся собравшаяся толпа были в шоке. Что говорить, наверно даже сжигаемые еретики были в шоке - они-то уж конечно ожидали, что станут звездами вечера. А тут внимание переместилось на какого-то мальчишку.
Дон Луис де Кихада стойко хранил молчание. Конечно, для большинства тайна уже давно стала не тайной. Но хотя бы от самого Херонимо, ее стоило хранить до возвращения в Испанию Короля Филиппа.
Когда Филипп 2 наконец вернулся - встреча была организована в лесу на охоте. - Знаешь ли ты, кто это? - спросил сеньор Кихада, когда к ним подъехал невысокий светловолосый господин. Херонимо покачал головой. - Преклони колени, сынок, и поцелуй руку королю - был ответ.
Король тем временем спросил - А ты знаешь, мальчик, кто твой отец? Херонимо от смущения онемел.
- Мой отец, наш господин и повелитель Карл 5, также и твой отец, и я признаю тебя как своего брата. - громко произнес король.
От этих слов толпа придворных и простых зевак разразилась криками и аплодисментами, и потерявшего чувство реальности Херонимо, отвезли в столицу.
Филипп 2 действовал согласно тайного завещания своего отца -"Кроме того, что написано в моем завещании, я хочу заявить, что когда был в Германии, вдовцом, от незамужней женщины у меня родился внебрачный сын по имени Жером. По определенным причинам моим намерением было и остается, чтобы он по своей свободной и спонтанной воле надел рясу любого из монашеских орденов. Его следует направлять в эту сторону, но не в коем случае не использовать никакого давления. Если это не представляется возможным, и он предпочтет мирскую жизнь, приказываю, чтобы он получал из доходов королевства Неаполь землю, людей и денежную ренту в размере от 20 до 30 тысяч дукатов ежегодно. Назначении земель и точного размера ренты я оставляю под ответственность своего сына, и если он не сможет, своего внука дона Карлоса, либо любого другого человека, ставшего моим наследником. Если ко времени совершеннолетия упомянутый Жером не захочет пойти по дороге, которую я хочу для него, он должен пользоваться упомянутой рентой и землями, которые после его смерти перейдут его законным наследникам. Какой бы путь не избрал Жером, я обязываю своего сына, внука, либо любого другого наследника, оказывать ему надлежащие почести и уважение и полностью выполнить указанное в настоящей бумаге. Подписываю от своего имени и своей рукой, запечатываю своей личной печатью. Брюссель, 6 июня 1554 г."