Ох, и долгонько добиралось до поместья Худяковского пианино, предназначенное в приданое мадам Ирине!.. Ох, и труден же был его путь!
Вначале, вытаскивая инструмент из узкого дверного проема, нанятые специально мужики сломали дверную раму. Осерчав, Всеволод Семенович приказал оставить пианино в покое и ремонтировать дверь, ибо уже настали холода, и жить без двери представлялось ему невозможным.
Уже стемнело, когда мужики, сопя от натуги, с горем пополам погрузили инструмент на повозку, запряженную тремя почтовыми лошадьми и тронулись в путь.
Отъехав от имения Федотовых на версту, мужики порешили продолжать путь с рассветом; когда рассвело, оказалось, что накануне в повозку в темноте погрузили пианино вверх тормашками. Переругиваясь и затянув пояса, кое-как его сгрузили на землю. Передохнув до обеда, инструмент снова заволокли на повозку и неспешно продолжили дорогу. На полпути, спускаясь под гору, лошади, обрадованные облегчением ноши, взяли рысью, и пианино с треском накренилось и свалилось в заросли крапивы. Громко задребезжав, инструмент скрылся в зеленых кущах. Ругаясь, на чем свет стоит, мужики, яростно топча крапиву, вытащили пианино на дорогу.
- Эхма, - с трудом переводя дыхание, молвил самый старший. - Чтой-то, кажись, кнопок-то на ем было более, нежели теперя.
- Так полезай в крапиву да поищи! - оборвал его молодой, вытирая пот с лица кургузой шапчонкой. - Коли тебе охота барское имущество как свое беречь.
- А может, их и не было, этих кнопок? - задумчиво протянул третий мужик. - Нам ли знать, сколько их полагается?
- Да вона еще вмятина какая-то, - уныло произнес старший, указывая грязным пальцем на полированный деревянный бок. - Не иначе, об каменюгу треснулось, бесово отродье.
- Да уж была она, эта вмятина, как забирали из усадьбы, - лукаво поглядел на него молодой. - И трещина вон энта тоже была, как щас помню.
Третий мужик подмигнул старшему.
- Нам что велено? Доставить это изделие по адресу. А уж пересчитывать кнопки да трещины мы не нанимались!
Почесав в затылке, старший крякнул и приподнял со своей стороны инструмент.
К вечеру второго дня, преодолев двадцать верст, почтовая повозка с возвышающимся на ней пианино, вкатилась на просторный двор поместья Худяковых.
- Прибыли! - завидев из окна экипаж, во все горло завопила мадам Ирина, вскакивая с кресла.
- Слава Богу! - воскликнула Ольга Семеновна. - Кузьма! Теперь же отправляйся к соседке нашей, графине Суворовой. Передай ей, что просим ее к ужину, а после станем наслаждаться ее музицированием! - и сама бросилась на двор, где вокруг повозки уже суетилась молодая графиня.
**
По случаю визита графини Суворовой, а также в предвкушении приятного вечера, наполненного музыкой, Ольга Семеновна приказала накрыть на стол все самое лучшее, что отыщется в кладовой.
И в кладовой отыскались: сырокопченый окорок, запеченная буженина, сельдь слабой соли, недавно присланная в подарок кем-то из друзей графини, соленые огурцы прошлогоднего урожая, моченые яблоки, малиновое варенье и кровяная колбаса.
На горячее подали запеченного судака, свиные котлеты, жареные куриные желудочки и свежую картошку, посыпанную ароматным укропом. В честь такого торжества хозяйка распорядилась принести из погреба бутылку монопольки, кувшин своего сидра и оставшуюся со свадебного застолья бутылку шампанского.
Графиня Суворова, невысокая сухонькая дама в летах, с видимым удовольствием воздала должное пиршеству.
- Ах, Оленька, вот батюшка сказывает, что чревоугодие — это грех, - промакивая губы полотняной салфеткой, молвила она. - А только много ли радостей нам в жизни-то осталось? Особенно, милая, в нашем-то возрасте. Вот так отведаешь разносолов - и прямо силы появляются, и Богу молитву возносить сподручнее! - рассмеялась она.
- Да, да, дорогая, - закивала Ольга Семеновна, с нетерпением глядя на невестку. - Ирэн, ма шери, скажите, вы насытились?.. Простите, я так долго ожидала вашей игры, что прямо кипит во мне предвкушение!
- Наелась, - сквозь набитый рот, пробормотала мадам Ирина, сытно отрыгивая в сторонку. - Что же. Игры, стало быть, желаете?..
- Просим, просим! - хлопая в ладоши, воскликнула графиня-мать, едва не подпрыгивая на стуле. - Графинюшка, милая, как обещали: подыграйте, сделайте милость, нашей cherie Irene!
Павел Александрович, радостно улыбаясь, затряс жиденькой бородкой.
- Просим, любушка, просим! - произнес он, с любовью глядя на жену.
Графиня Суворова, чинно улыбаясь, подошла к инструменту. Заранее рядом с ним были поставлены два стула.
Оглядевшись по сторонам и, видно, не увидев того, что искала, мадам Ирэн наморщила лоб.
- Сейчас вернусь, - озабоченно сказала она, направляясь к двери. - А вы покуда свечи к пианине принесите. Нешто в темноте играть станем? Еще ладно ваша соседка - она уж старуха, ей зрение уж ни к чему. А мне мое молодое поберечь бы надобно! - и вышла за порог.
Ольга Семеновна вскочила с места и с живостью, более свойственной молодым, установила на поцарапанной крышке инструмента подсвечник из трех толстых свечей.
- Куда же это милушка наша удалилась? - удивленно глядя вслед жене, произнес Павел Александрович.
- Известное дело, Павлуша, - за нотами пошла! Какая игра без нот? - подала голос графиня Суворова, расправляя складки платья и удобно усаживаясь на стуле.
- Ах, я вся в волнении! - заломив руки, воскликнула Ольга Семеновна, прохаживаясь по гостиной. - А мне вперед будет наука: не судить о человеке попусту. Ведь, каюсь: поначалу решила было я, что жена твоя, Павлик, особа поверхностная и недалекая. Что скрывать: не по душе пришлись мне ее художественные замыслы да их воплощения в портретах! Но теперь, о, теперь!.. Теперь я просто таю от восторга и готова молить нашу Ирину о прощении, что дурно о ней подумала.
- Ну что вы, маменька, - польщенно улыбнулся граф. - Все могут ошибиться. А я вам лишь повторю: супруга моя просто соткана из талантов и достоинств.
- Правы вы, сын мой, а мне горе!.. - замерев на полуслове, графиня-мать повернулась к двери.
- Вот и я! - объявила молодая барыня, держа руки за спиной. - Что ж, - обратилась она к графине Суворовой. - Начнем, что ли, игру?
- Извольте же! - любезно поклонилась графиня, слегка отодвигаясь вместе со стулом, давая место мадам Ирине.
- Снимайте! - азартно воскликнула та, протягивая мадам Суворовой потрепанную колоду карт, которую держала за спиной.
- Как? - привстав от неожиданности, переспросила мадам Суворова. - Простите, я вас не поняла.
- Ну чего непонятного-то, - возмутилась молодая графиня, ловко тасуя колоду. - Снимайте сверху, чтоб не думали, что я жульничаю. В подкидного играть станем аль другую игру предложите? Я в любую могу, но в подкидного больше уважаю.
- Ах вот оно что!.. - ошеломленно глядя на невестку, поплевывающую на пальцы, протянула Ольга Семеновна, медленно опускаясь на свое место. – Вот как вы играете... на пианино...
- Ну да, - пожала плечами мадам Ирина. - Я же говорю. Как на улице непогода - так несу картишки. Папенька-то не любитель, он более в домино предпочитает. А мамаша у меня вся в своего отца, деда моего, игрока да пьяницу. Такая же азартная. И я в нее. Вот и знай себе шлепаем картишками, пока батюшка не вмешается, потому как ночь-полночь на дворе. А на пианине играли оттого, что столик сам папаша занимал своими газетами да пепельницей. Неужто нам на полу располагаться следовало? Вам бы это более понравилось? - недовольно взглянула на свекровь Ирэн.
Обмахиваясь салфеткой, Ольга Семеновна в изнеможении откинулась на спинку стула.
- Нет-нет, ма шери, - с трудом выдавила она из себя, делая глоток шампанского. - Разумеется, на полу - оно и вовсе ни к чему. Вы, милая, идите к столу. Поглядите-ка: никак кухарка запеканку приготовила?.. Отведайте же, что-то вы нынче плохо кушаете. Да вот, пожалуйста, ваша любимая настойка. Павел, поухаживай за супругой.
— Вот это разговор, - добродушно буркнула молодая барыня, усаживаясь рядом с мужем за стол. Стул скрипнул и дрогнул. - Давно бы так. А то "играй" да "играй". А что толку со старухой играть? Играть надобно с ровней. Лей, лей, - обратилась Ирина к Павлу. - Ну что ты - никак краев не видишь? Вот то-то! - удоволетворенно кивнула она и залпом отправила в рот целый бокал настойки.
Глубоко вздохнув, Ольга Семеновна подошла к пианино, у которого все еще сидела ошарашенная гостья.
- Играй, милая, - попросила графиня-мать. - Играй, что помнишь. А хочешь, я тебе подпевать стану?.. Как, припоминаешь ли, было на вечере у Ясненских лет двадцать назад?..
- Ах, и времечко же было, Олюшка! - подхватила графиня Суворова, открывая крышку инструмента и с изумлением уставляясь на зияющие отверстия на месте отсутствующих клавиш.
- Не судьба, видать, - развела руками гостья, закрывая инструмент. - А давай, Олюшка, просто так с тобой споем. Зачем нам музыка?..
— Вот и я говорю: зачем это вообще нужна музыка? - подхватила со своего места мадам Ирина, откусывая соленый огурец. - Только сбивает почем зря. Как начнут, бывало, музицировать - так все в голове перемешается: ела ли я окорок, пробовала ли жаркое. Все позабудешь! Куда такое годится? - скорбно покачала она головой, собственноручно наполняя свой бокал.
- Знаешь, милая, давай-ка мы в другой раз споем, - молвила графиня Суворова. - А теперь просто посидим за чашкой чая. В наши годы — это самое милое дело.
- Правильно, - кивнула молодая графиня. - В вашем возрасте только чаи распивать. Да глядите, оставьте мне пирожков. Вам много жареного вредно, - отрезала она, с удовольствием отпивая наливки.