Молодая графиня Худякова скучала. Муж ее, граф, сразу после завтрака отправлялся в город улаживать какие-то непонятные дела. Девок, портреты которых так любила писать Ирина, не было: до села Худяковского оказалось не меньше двух верст. Впрочем, имелись горничные, но им, вероятно, кто-то успел рассказать, чем увлекается молодая барынька, потому они обходили новую хозяйку по большой дуге. Свекровь никогда не сидела на месте: вот, кажется, только что слышали ее голос на кухне - а она уж на дворе, бранит кучера, что успел с самого утра приложиться к бутыли самогона. Минуту назад видели графиню в кладовой - а она уже в кабинете ведет расчеты с арендатором. Ежели выдавалась свободная минутка - Ольга Семеновна с удовольствием усаживалась возле окна и принималась вязать различные одежки.
Мадам Ирина смотрела на все это, насупившись. Ей был дик и чужд заведенный порядок: просыпались все до свету, находили себе дело, с прислугой говорили "вы" и никогда не повышали голос. Кроме всего прочего, нигде было не видать привычного подноса с графинчиками и изящной рюмочкой.
И вообще, самый дом ужасно раздражал молодую графиню. Янтарные паркетные полы были натерты до блеска; на прозрачных окнах красовались тяжелые занавески с бахромой; обитая новым кремово-розовым бархатом мебель была аккуратно расставлена по гостиной с изысканным вкусом. Люди неслышно передвигались по дому, непременно стуча в закрытые двери; горничные приседали в реверансах, и даже пьяница-кучер Кузьма снимал шапку, разговаривая со старой графиней.
"Все не как у людей", - обиженно размышляла барыня, слоняясь из угла в угол по гостиной, изредка взглядывая на свое отражение в венецианских зеркалах. "Вот ежели бы сейчас мамушкиной настоечки!.. Той, что на рябине. А опосля - писать с натуры! Ну или, хотя бы, поплясать! Али, может, ватрушечки отведать. Так нет же! Настоечку разве на праздник подадут, ватрушечку - только к обеду, а плясать здесь, кажется, и вовсе не принято. Как же славно было у мамушки с батюшкой!" - раздувая горестно ноздри, качала головой Ирина.
- Что вы, Ирэн, никак тоскуете? - неожиданно прозвучало совсем рядом.
Графиня вздрогнула и обернулась. В дверях гостиной стояла злосчастная свекруха с вязанием в руках.
- А что еще мне делать прикажете? - буркнула невестка, исподлобья глядя на мать супруга.
- Полно вам, - добродушно молвила Ольга Семеновна, усаживаясь у окна. - Ведь столько всего интересного кругом. Ну, скажем, отчего бы вам не научиться вязать? Ежели желаете - я с удовольствием вас поучу. Вот пойдут у вас детки - станете им платьица мастерить.
- Ишь, - буркнула Ирэн, - вязать! Глазки свои смолоду портить. Чтобы потом, к старости, стать как вы - близорукою курицею?
- Ну тогда обратите свое внимание на нашу библиотеку, - разматывая клубок, произнесла спокойно свекровь. - Знаете, мой дед в свое время был знатным библиофилом, и его собрание даже удостоил своим вниманием сам губернатор!
- А что мне до вашего деда? У меня и свой был! Дурак, игрок да пьяница, - фыркнула графиня. - А книги читать - дурная привычка. Одна лишь головная боль от них. Уму-разуму набираться из них - несусветная глупость. Вот давеча взяла было я у вас на столе книжонку. Так себе, кстати, книжонка, старая вся какая-то, потрепанная. Одно в ней хорошо - толстая; удобно ею мух убивать. Так и что я там прочла? Да ровным счетом ничего: вроде и по-русски писано, а все одна околесица. Про Египет да пустыню. Дескать, водил какой-то старец свою паству по пустыне ажно сорок лет. Ну что за ерунда, скажите на милость? Почему бы им было не нанять лошадей? Вмиг бы доехали!
- Вы брали мою Библию? - удивленно воззрилась на невестку Ольга Семеновна. - Так-так. Значит, писано непонятно? Что же, позвольте спросить, вы далее стали с нею делать?
- Говорю же - мух бить удобно, - отрезала мадам Ирина. - Села у окошка, да двадцать четыре штуки и прибила, покуда ужин не подали.
Свекровь вздохнула и принялась ловко орудовать спицами.
- Пошли бы в сад, - не отрываясь от занятия, снова предложила она. - Уж как там чудно нынче! Березы все ровно золотом убраны, а небо – что морская гладь: такое же синее да безбрежное.
— Это вы по морям ездите, а я, окромя пруда, что у батюшки в поместье, ничего и не видывала! - закричала молодая графиня, шмыгая носом. — Вот и вечно вы так!.. Только тем и живете, что меня почитаете за счастье унизить да оскорбить!..
Ольга Семеновна тяжело вздохнула, отложила вязание и потянулась за серебряным портсигаром.
- Ах, ма шери! - неожиданно воскликнула старая графиня, доставая из портсигара сложенный в несколько раз листок. - Извините меня, вероятно, я старею: с утра было вам послание, Кузьма с почты привез. Держите же, милая, да не серчайте на меня, - протянула она невестке бумагу.
Утерев слезы грязной рукой, молодая графиня выхватила письмо из руки свекрови.
Продолжение следует