В детстве у меня была своя комната.
Но завидовать тут нечему – на комнате не было замка. Мама могла войти в любую минуту, что она и делала.
Меня это страшно раздражало, хотя я не занималась ничем стыдным или противозаконным.
Мне просто хотелось автономности.
Я спрашивала маму, можно ли поставить на дверь щеколдочку. Мама приподнимала брови и, искренне недоумевая, уточняла: «Зачем?»
Предполагалось, что никаких секретов у девочки-подростка от матери быть не должно. Сама мысль об этом оскорбляла её до глубины души. Зачем щеколдочка? Я не могла объяснить. Я испытывала невнятную, не сформулированную потребность в личном пространстве.
В школе в туалете не было дверей на кабинках. Я не могла без дверей использовать туалеты по назначению. Терпела. В конце концов моя комната стала казаться мне туалетной кабинкой без двери. Вроде она есть, но толку нет. Функционально бесполезна.
Однажды я пришла домой и обнаружила в моей комнате, и без того узкой и маленькой, у стены громоздкий колченогий журнальный столик.
«Тётя Таня выбрасывала, - сказала мама. – Жалко стало, я забрала…»
Мама забрала столик, но поставила его не в свою большую комнату, и не в просторный холл, а – чтоб не мешался – ко мне. Я поняла, что словосочетание «моя комната» носит условный характер и не отражает сути вещей: все комнаты в квартире, полученной мамой от завода, мамины. Она просто «сдаёт» мне самую маленькую, но оставляет за собой право использовать её как склад.
Телефонный аппарат (тогда ещё не было мобильных) стоял в прихожей. Мне звонили мальчики. Ухажеры. Я использовала телефон как мессенджер-телеграф. Завтра в пять на Курской кольцевой. Без сюси-масюси.
Потому что телефонный разговор – это диалог двух людей, и чужие уши тут совсем некстати. Хотя я и не говорила ничего крамольного или двусмысленного, но даже «привет, как дела?» - это глубокомысленная многозначительная фраза, когда произносишь её в адрес мальчика, который тебе нравится.
Я попросила маму провести ещё один аппарат к себе в комнату. «Зачем?» - спросила мама. Она искренне не понимала. Я объяснила эту потребность сквозняком. В прихожей действительно тянула из-под двери.
Но я имела ввиду другой сквозняк, сквозняк чужих взглядов и ушей. Но мама не любит, когда я болею, и поэтому она выполнила просьбу. Сказала: хорошо, поставим его тебе сейчас, но это как будто на день Рожденья.
Теперь когда мне звонили ухажеры, я шла в свою комнату, закрывала дверь, и только после этого говорила: «Алло!»
Спустя пару минут мама заглядывала в комнату:
- Это кто? Сережа? Передавай привет! Это который с Тимирязевской? Спроси, у них там, на Тимирязевской, дождь не идёт? А то у нас тут тучи… Спроси, кто у него родители? Кем работают?
Мама как бы приходила в мой телефонный разговор, и давала понять, что словосочетание «мой телефонный разговор» носит условный характер.
У меня в гостях редко бывали друзья. Мама начинала с ними активно общаться, задавать взрослые вопросы. Друзья вежливо отвечали, как на собеседовании. Случался пластиковый диалог с пластилиновыми улыбками.
Для мамы он означал: смотри, как легко я нахожу общий язык с твоими друзьями.
Для меня он означал: личное пространство? Нет, не слышала…
Когда друзья уходили, мама выносила вердикт о каждом: Володя – увалень, даже пальто тебе не подал, Ваня - ушлый, ему нужна твоя квартира (моя квартира?), Катя - странная, с ней надо бы поосторожней, Юля -заторможенная, она не наркоманка?, Наташа - в таких обтягивающих штанах, куда смотрят её родители.
Мне хотелось сказать, что это мои друзья, и я сама разберусь, кто из них кто. Но сказать такое все равно, что плюнуть маме в лицо. И я молчала. Мама как бы хотела обусловить само понятие «мои друзья», быть причастной к их выбору, совершить чистку в рядах тех, кто мне нравится. Я перестала приглашать гостей…
Я выросла во взрослую тётю. Но вот это «безграничное» детство заставляет меня сейчас так ревностно блюсти свои границы, что иногда это желание проще трактовать «патологией», чем оправдать. Например, я люблю ездить в автомобиле одна. Прямо вот одна.
Давай поедем вместе, веселей же? – искренне предлагает подруга.
Что мне ей объяснить? Про мою-немою комнату? Я вру что-нибудь, чтобы лишить её статуса моего потенциального пассажира.
У меня на работе есть личный кабинет. Я его обожаю за то, что он – не опенэйр. И никто не смотрит как я сижу, не слушает моих телефонных разговоров, не вешает пальто в мой шкаф. Я приглашаю гостей и разрешаю им курить в окно. Доказываю своё «всемогущество» в рамках этих своих шести квадратов.
Я сижу лицом к двери на массивном кожаном кресле. Разговариваю по телефону, по работе. И иногда, когда кто-то забывает постучать и сразу открывает дверь, я вздрагиваю. Боюсь, что это мама. Заглянет и хмуро спросит: «Кто звонил? Андрей? Это который из Калиниграда? Уточни, у них в этом году снега много?»
А потом, когда я положу трубку, мама задумчиво диагностирует у Андрея, не спросившего по невнимательности про мамино здоровье, невоспитанность, и запретит мне с ним дружить и работать...
Если я не попрошу вас поставить лайк к этому посту, вы забудете. Пожалуйста, если вам понравилось, то поставьте. А еще лучше - подпишитесь на мой такой разный, лохматый, неидеальный
