«Кому война, а кому – мать родна ...?» - Трофимыч встретил меня на пороге задумчивой фразой. «Проходи, спытаю тебя. Тут поручили мне в Совете ветеранов доклад сделать о войне и победе. Опасаюсь – не прослыть бы белой вороной или мужиков бы не перессорить. Может отказаться, пока не поздно.
Прошёл я. Присел. Трофимыч сходил, заварил чай, принёс. Спросил его: «Какие твои сомнения?». Он не спеша выпил пару глотков. Заговорил: « Видишь ли, 9 мая я всегда праздную. Понимая, что тогда завершилась та страшная война, после которой новую, подобную, затеять никто не решился. Потому, что не смог бы. Женщины не отдали бы сыновей в многомиллионное пушечное мясо. А меня бы, случись мне в атаку, война сожрала бы быстро. Кланяться я не умею.
Долго не мог понять, почему англичане не избрали Черчилля в сорок пятом году в премьеры. Вроде вот – он победитель. Мир. Лондон больше не бомбят. А тут прочитал книжку про оборону Севастополя. Это – в эпоху Николая первого. Очень, кстати, похожее на наше время было. Так там англичане очень неодобрительно отнеслись к командующему. Потери понесли не столь великие, тот же командующий старался людей беречь, а всё же поимённо ставили ему в упрёк убитых. Так и с Черчиллем, похоже. Ему не простили – тех погибших.
Я и раньше понимал или, скорее, чувствовал, что рад не столько победе, сколько окончанию войны. И, похоже, люди радовались тому же. Вернутся мужчины с войны, жизнь наладится. А как там Европу поделили – это было интересно не многим. Вот обратил внимание – медали есть «за освобождение», а есть «за взятие». Вот, если б сорок пятом, как в восемьсот двенадцатом, дошли до Парижа – какая бы случилась медаль? Наверно – «за освобождение», французы ж – союзники.
И вот – памятники, точнее – монументы, как у нас отличаются с запада на восток? Вот две женщины — на Мамаевом кургане и в Новосибирском мемориале памяти. Одна — молодая. С мечом в руке. Другая — мать-старушка. В платке, с выплаканными глазами. И вокруг неё — тысячи имён погибших. Погибших, больше, не здесь, в госпиталях, а там — вдали, на чужбине.
Вот увидел, что германцы присылают молодежь — студентов ухаживать за могилами умерших в плену солдат вермахта. Они здесь, в Сибири, работали на стройках и не дожили до освобождения. Цель этих поездок — донести память о трагедии нации молодому поколению.
А нашу трагедию мы не хотим что ли донести до следующих поколений? Есть ли у нас программа — обиходить могилы наших солдат - в наших областях, в Белоруссии, Украине, Польше, Болгарии, Венгрии, Австрии, Германии? И не так, как в советское время, комсомольцы ездили в Никарагуа, вроде на сбор кофе, но с автоматами Калашникова. А просто — призвать всех желающих. И не грузить никакими иными задачами кроме памяти, заботы.
Молодые люди и тут волонтёрят, разгребают завалы мусора вдоль рек и лесных опушек, людей обучают жить по-людски, не мусорить вокруг себя. По-грубому сказать — не есть с говна. Просто это новое поколение лучше понимает, что планета наша не такая уж большая, чтобы её нельзя было превратить в помойку, где не останется места для жизни. Надежда, что, если мы тут всё уничтожим, нам уготованы уже будут райские кущи на Марсе – это утопия.
Меня удивляют и симпатично-упитанные комментаторы возможных военных столкновений ядерных держав, кои в последнее время проявились в телеканалах. Легко так – рассуждают о возможных ядерных атаках: «Если так – то может быть это, а если так, то -, то ...». Пётр Капица, помнится, отказался работать в проекте над атомной бомбой. Светлая ему память... Ядерная бомба – оружие сдерживания, нам объясняют. Но ведь некоторые эксперты говорят – одной бомбы и одной ракеты достаточно для сдерживания.
А ведь в союзе было в восемьдесят первом году двенадцать тысяч боеголовок на боевом дежурстве. И у американов аналогично. Потом посокращали. А сейчас, с помощью Хрущёва, у Китая бомб и ракет – несчётно. И товарища Ына с 2006 года вооружили с неизвестной помощью. И ракеты те – нацелены грамотно, с точностью до десятка метров — по атомным и гидро-электростанциям, арсеналам и прочим химическим и нефтехимическим комбинатам, другим местам, где даже малая детонация приведёт к сокрушительной катастрофе.
Так не пора ли всем, кто сидит на этих бомбах и ракетах, договориться и оставить по одной. Потому, что в бункерах тех, где думали отсидеться – электричества не будет через неделю, а урожай если где и будет на Земле, то с плодами теми получить смертельные четыреста рентген, будет проще простого. И ни госрезервы продуктов, ни атомные мини-электростанции не спасут. Атомные субмарины тоже давно под прицелом, понятно, что это – первые цели при ядерном конфликте.
А те, возможные, по мнению аналитиков, взрывы, приведут к многочисленным цунами и селям, вместо рассвета встанут серые грибы и это не под нервное жевание попкорна в кинозале, а как-там в старом анекдоте: «...при ядерном взрыве надо лечь на землю головой от взрыва. А почему, товарищ старшина? Чтобы расплавленный автомат не закапал сапоги...».
Примерно так, кто не понял...»
Помолчали. «Ну, ты Трофимыч, прям Цицерон...». «Он слишком много знал...», - Трофимыч отреагировал цитатой.
«Даж, не знаю, что посоветовать...» - сказал ему. « По-мне – ты прав! Но кто ж не мечтает, как Чан-Кайши, звезду генералиссимуса надеть. Даже если он один на планете останется и только пять минут ещё проживёт».
Короче, напились мы потом. После такой вот беседы...