Собрались как-то четыре классика, взяли крепенького и давай спорить о любви. Начал, как водится, Пушкин, самый молодой и горячий:
Когда находишь человека, с которым можно говорить молча, находиться вечно, верить беззаветно и радоваться сердцем, понимаешь, что это – Любовь.
Антон Павлович усмехнулся на то и говорит: "Полноте! Где же найдешь такого человека? Бабы то все дуры. А давайте-ка я вам, батенька, почитаю, что они про нас думают. Вот, к примеру, наставление матери дочери перед её свадьбой":
Любовь? Какая там любовь?.. Замужество только девицам одним нравится, а в нем ничего нет хорошего. Сама испытала, знаю. Поживешь – узнаешь ... Мужчины все дураки, с ними жить не очень-то сладко. И твой тоже дурак, хоть и высоко голову держит. Ты его не больно-то слушайся, не потакай ему во всем и не очень-то уважай: не за что. Обо всем мать спрашивай… Муж ничего доброго не посоветует, добру не научит, а всё норовит в свою пользу (А.П. Чехов. Перед свадьбой)
Горько стало классикам от такого унижения мужеского пола, молча налили, выпили не чокаясь.
Максим (он же Алексей) нахмурился, покрутил усы, возвёл очи к небу и, размахивая по-мужицки руками, заговорил:
Все мы точно с похмелья, хотя никакого пира не пировали... Вкуса к жизни у нас нет. Что для нас жизнь? Пир? Нет. Труд? Нет. Битва? О нет!.. Жизнь для нас что-то скучное, тягучее, серое, какая-то обуза. Мы несем ее, вздыхая от усталости и жалуясь на тяжесть ноши. Любим ли мы жить? Любовь к жизни?.. Жизнь мы не любим...
Даже женщин, любить которых нас так упорно заставляет инстинкт,- мы и женщин не любим. Нечем! Нет чувства! Отсохло у нас сердце в мудрствованиях лукавых! Женщина для нас - физиологическая необходимость и – только, а нравственно, эстетически она нам уже не нужна. (М. Горький. Мужик)
Лев Николаевич, лежавший в сторонке, поправив бороду, глубокомысленно произнёс: "А я вот женщин вообще никогда не любил. И считаю, что брак только для тех, кто не может оставаться чистым. И закономерный итог любого брака – развод или, как у меня в Анне Карениной, ну, вы сами помните. А что мы читаем?"
Романы кончаются тем, что герой и героиня женились. Надо начинать с этого, а кончать тем, что они разженились, то есть освободились. А то описывать жизнь людей так, чтобы обрывать описание на женитьбе, это все равно, что, описывая путешествие человека, оборвать описание на том месте, где путешественник попал к разбойникам”(Толстой Л.Н. Дневник 30 августа 1894 года)
"Так что же выходит, – зашумели классики. – Без баб что ли жить? Несогласные мы. Тебе Лев Николаевич хорошо, вон борода до пупа и вся седая, а мы то ещё о-го-го!"
Но Толстой не унимался:
Идеал христианина есть любовь к Богу и ближнему, есть отречение от себя для служения Богу и ближнему. Плотская же любовь, брак, есть служение себе и потому есть во всяком случае препятствие служению Богу и людям, и потому с христианской точки зрения – падение, грех” (Послесловие к “Крейцеровой сонате”,1890 год).
"Истина в вине", – решили классики и послали Пушкина за водкой.
Александр Сергеевич бежал вприпрыжку и возбуждённо декламировал:
Певцы любви! младую пойте радость,
Склонив уста к пылающим устам,
В объятиях любовниц умирайте;
Стихи любви тихонько воздыхайте!..
Завидовать уже не смею вам.
(Пушкин А.С. Любовь одна, веселье жизни хладной)
Оригинальная картина, вдохновившая на рассказ, здесь.