«Будь ты проклята, чертова мышь!» - вслух заорал эльф, в ярости колотя по подушке.
«Не смей так говорить! Не смей!» - Послышался низкий, заходящийся от злобы голос. «Больше никогда не говори так!»
Голос перешел на визг и исчез. Вместо него в сознание эльфа вторглась боль, исходящая от сердца. Оно словно горело от возмущения и билось быстро, громко и тревожно. Боль усиливалась и становилась все обширней и обширней, разливая жар по всему телу. Оно явно мстило Келеборну за необдуманные слова.
«А!» - вскрикнул эльф, задыхаясь. Он потерял сознание и скатился с кровати на пол.
Очнулся он через некоторое время. Вокруг были встревоженные лица родных и друзей. Они стояли около кровати и смотрели на него. Заметив, что эльф пришел в себя, они облегченно вздохнули. Рядом с ним сидел отец и лечил его, положив руки ему на грудь. От его ладоней исходило успокаивающее тепло. А пальцы лорда (или так показалось Келеборну?) один за другим вынимали из его сердца острые кинжалы.
«Что произошло, Келеборн? - спросил его отец. – Ты так громко кричал»…
«Я не знаю». - Ответил тот, понемногу приходя в себя и пытаясь сесть.
«Я вспомнил Белион, - пояснил он, откидываясь назад. – Вспомнил Набуриэль. Ой! Вот, опять»…
Он схватился за грудь. При упоминании имени Предвечной мыши, сердце кольнуло чуть сильнее.
«И, что?» - вмешался Бельтегир, слышавший крик Келеборна в самом дальнем крыле дворца.
«Я, кажется, проклинал ее». - Признался эльф и, устыдившись, закрыл глаза.
«Ой, это зря, - ляпнул Эверан не к месту. – Ты же знаешь, Келеборн, как у нас говорят. «Кто Набу проклянет, тот и дня не проживёт».
82