.
Условно говоря, Романтизм делится на Романтизм байронический, и не байронический. Романтики делятся на людей байронического сознания, и не обязательно, байронического, а например, сознания, гамлетического, (особенно, если вспомнить обстоятельство что Байрон Шекспира не любил.) Что такое байронический романтизм? Это романтизм связанный с чувством позы. Можно вспомнить живопись Англии Романтической Эпохи. Глядя на галереи романтической живописи Англии, можно обратить внимание на то, что, это не только и даже , не столько костюмы, сколько позы, (например, девушка, сидящая в романтической позе на скале, вспоминая название картины одного живописца Англии, по моему Ричарда Бонигтона), или, в качестве примера уже из 20 века можно вспомнить Марину Цветаеву - пожалуй самого крупного поэта байронического сознания. Цветаева не могла говорить и даже писать без позы. Однако, то что она писала, все равно потрясало, и потрясает (даже не смотря на ее позу), в отличие от многих стихов Брюсова, в которых больше всего позы, а чего-то более важного, меньше. Отчасти, даже, и Александр Блок романтик байронического сознания, поскольку, и поэзии Александра Блока, не чужда была некоторая байроническая поза, хотя, и не явная.
Конечно Ницше и на самом деле и Кьеркегор - байронисты, (Ницше в большей степени, Кьеркегор в меньшей), то же самое говоря и о Шопенгауэре, который в жизни был эстетом, и франтом, не говоря о его эксцентричной любви к монологам, как и не упоминая и его романтичного, знаменитого пуделя, перед которым , он ,даже, читал свои философские монологи. Впрочем, не случайно Шопенгауэр любил Гете, который и подарил Шопенгауэру своего загадочного пуделя (имея в виду главное произведение Гете.) А например, Метерлинк и Экзюпери - романтики не байронические, да и весь ранний английский Романтизм до Байрона чуждался позы. Ранний, английский Романтизм желал естественности, когда как любая поза в конце концов, неестественна. Не было позы ни в Вордсворте, ни в Кольридже, ни в Саути, говоря о старой, романтической культуре. А что можно сказать, о прекрасном, в природе?
Я бы сказал, что в природе, все сложнее и все, проще.
В природе, и некоторые птицы любят покрасоваться, даже скрытная иволга, если покажется, то с некоторым чувством знания своей красоты, хотя и невинного. Тем не менее, иволгу это знание - никогда не портит, возможно, потому, что это не ее знание, а знание Природы. Знает ли Иволга о том что она прекрасна? Это может быть не такой и несерьезный вопрос, (как только лишь на не искушенный взгляд кажется), поскольку он касается тайны самосознания - самого непростого вопроса. Мне кажется, красивый зверь, или красивая птица - бессознательно догадываются о том что они красивы, но иначе, чем знают, или догадываются люди - о своей привлекательности.
У животных это знание не эгоцентрично.
Может быть, потому, что знание красоты животных о себе, это в большей степени знание Бога, и знание Природы о них, чем их собственное знание о себе. Подобное незнание о себе (сочетающееся с догадкой Природы о том, о чем не знает даже сам зверь - в форме интуиции Природы - как прозрения слепой силы жизни в Красоте) - подчеркивает божественную самодостаточность зверя, его дикую свободу, которой так не достает людям в мире. Ибо знание о себе - Несвобода. Может быть, отсюда любовь к Природе у Романтиков, в которой Красота и Свобода - составляют Гармонию, утраченную людьми в современном мире.
Что же, все таки, такое Прекрасное?
Есть ли оно, или оно лишь снится? Этот вопрос, связан и с другим вопросом, мучающих не только Романтиков, но и других философских натур. Это вопрос звучит так, Можно ли Прекрасное обсмеять?Само Евангелие нам отвечает что можно, если вспомнить сюжет обсмеяния самого Христа – фарисеями и судьями. Если же обратиться к культуре, Романтический миф 19 века следовал логике сказки о гадком утенке. Сказка не только нордическая (поскольку в ней выстроен чисто нордический сюжет о становлении духа в образе гадкого утенка – обретшего Свободу от своего окружения в образе Прекрасного Лебедя), а мировая.
Впрочем, Гадкий Утенок – все таки герой эпохи Романтизма.
В конце концов, сказка о гадком утенке – слишком сказка 19, а не сегодняшнего 20, и наступившего 21 века. Все мы прекрасно знаем, что в 20м веке, принято смеяться над прекрасным лебедем в эпоху Модернизма, а все гадкое, или некрасивое выставлять в образе чего-то красивого, или по крайней мере эстетичного.
В чем состоит особенность нашего времени?
В наше время, что бы не быть смешным нужно быть таким, как большинство уродов из твоего окружения, и все будет, прекрасно. Именно в 19 веке, прекрасное стало подлежать обсмеянию, после эпохи Просвещения и наступившей французской революции. . На самом деле, может быть потому, Декаданс и родился, что бы выявить драму Прекрасного в мире, после эпохи Романтизма, даже, попытаться спасти Прекрасное.
В качестве примера можно вспомнить стихи Бодлера об Альбатросе .
Если над гадким утенком из сказочной поэмы Андерсона смеялись потому что он был гадким, в стихах Бодлера рассказывается другая история – о том, как над прекрасным Альбатросом (олицетворяющим надмирную свободу, и полет воображения поэта) глумились пьяные матросы. Если Андерсон был Романтиком, Бодлер был уже декадентом, следующим своему декадентскому мифу, поскольку, родился Бодлер в другую эпоху.
Не говоря о том, что родился Бодлер не в романтической Германии, или в Дании.
Бодлер родился а самой неромантической Франции того времени, имея в виду время после свершившейся революции, обуржуазившее человека и его культуру.Впрочем, вопрос Прекрасного и Комичного – не такой и бессвязный вопрос. Прекрасное и Комичное в Романтизме иногда связаны , достаточно вспомнить повесть Сервантеса о Дон Кихоте, не говоря уже о евангельской истории , которой статья моя касалась выше.
На этом, может быть, и следовало немного заострить внимание.
Быть клоуном в миру, плохо, однако, быть по настоящему смешным, хорошо, потому что это в конце концов и есть самое редкое. Я имею в виду случаи, когда в человеке есть нечто юродивое, которое в нем, от Бога. В этом и состоит разница между юродивым и смешным - от клоуничного.
Смешные люди - (в положительном смысле), люди от Бога.
А клоуны, они от мира клоуны, или в конце концов от системы ценностей, которая нас окружает. Помню, в музыкальной школе у нас учился странный парень, весь такой беззащитный, добрый, и смешной. Он был как ребенок, но не в противном смысле, (в каком иногда детьми являются избалованные своими богатыми папашами взрослые дети) , а просто, от Бога ребенок.
Над ним пытались смеяться девочки, потому что он им нравился.
Однако, весь юмор ситуации заключался в том, что к нему не приставала ни одна кличка, или прозвище - нельзя было даже как-то и слова придумать, которое бы коснулось его сущности. Прекрасный парень на самом деле, хотя, наверное и очень одинокий. Все смешные люди (от Бога смешные) всегда рождают добрые чувства.
В чем разница между двумя категориями смешного?
Клоуническое указывает на несоответствие понятия - вещи. Это как на огромную собаку (например немецкую овчарку) чепчик 19 века надеть, и смеяться . А смешное от Бога это другое. Это все небесное которое по определению не может соответствовать ничему земному и мирскому. Такие смешные люди это прекрасные люди, которые, просто, в этом мире оказались заколдованными. Потому они и кажутся смешными.
И это даже не их личная беда.
Это всего лишь беда мира, в котором лучше всего - любые пошлости делать с серьезным видом. Смех часто разоблачает, а смешное иногда говорит об Ином начале этой жизни, не вписанным в саму нашу жизнь. Поэтому, больше, всего люди смеялись не над комичным, а над прекрасным. А теперь, вернусь к главному вопросу - знания красоты о себе.
Какая красота подлиннее, знающая о себе, или не знающая о себе?
Этот ответ , уже содержится в самом Евангелии. Например, все люди верующие помнят одно евангельское место, в котором Христос на слова Апостола Петра о том, что Ты Благ, ответил: Никто в мире не благ, только Господь Мой, Благ.
Можно так же коснуться и другого примера.
Конечно это пример Святой Девы Марии, которая непорочна потому, что свята своим незнанием о том что Она прекрасна. На любые слова адресованные ей, что Она ( Дева Мария ) прекрасна, Дева Мария отвечала, что не Я прекрасна, а Господь прекрасен.
На тайне евангельского понятия прекрасного я и завершу эту статью.
