Один ученый высказал мрачное предположение, что наша цивилизация ничего после себя, кроме полиэтиленовой пленки, не оставит на земле.
Вначале возникает едва заметная на белой равнине темная точка, доносится приглушенный расстоянием собачий лай. Вскоре точка вырастает и превращается в упряжку. Каюр тормозит остолом нарту, заиндевелые псы устало ложатся в снег...
Подобную картину сегодня можно увидеть лишь на киноэкране или в книжках у Джека Лондона, спевшего гимн труженикам Севера — нартовым собакам.
Если заглянуть в историю полярных-экспедиций, то сразу видно: по сути ни одна из них не обошлась без участия надежных помощников — ездовых собак. И вовсе не романтика руководила полярниками при выборе средств передвижения — свои непреложные законы диктовал Север-батюшка. Собачья нарта может беспрепятственно пройти там, где другой, пусть даже самый современный наземный транспорт нередко оказывается бессильным перед ликом северного бездорожья. А собаки идут. Да еще как! Упряжка из восьми-десяти ездовых псов с грузом триста-четыреста килограммов способна покрыть за одни сутки расстояние семьдесят-восемьдесят, а то и сто километров. Даже такой прирожденный бегун, как северный олень, и то уступает нарте: через каждые четыре часа пути его надо отпрягать и кормить, иначе он попросту падет. Неприхотливые же ездовые собаки всего раз в сутки получают пищу. Что и говорить — незаменимого помощника воспитали себе северяне. И среди них на первом месте всегда была ездово-охотничья камчатская лайка, которая славилась своими качествами далеко за пределами нашего полуострова. С ней можно было доставлять грузы в любой уголок, охотиться на пушных зверей. Словом — универсальное животное.
Шло время. Промышленность и сельское хозяйство оснащались техникой, высокопроходимым транспортом, который вытеснял собак с тундровых дорог. Если раньше, например, работники агиткультбригад в оленьи табуны доставляли газеты и журналы, книги и кинофильмы нартой, то сегодня к их услугам вертолеты и вездеходы. К тому же местные горе-экономисты не преминули подсчитать и объявить, что, дескать, собаки пожирают слишком много рыбы. Короче, собачий транспорт окончательно сошел со сцены...
Невосполнимый урон северному собаководству нанесло и отсутствие какой бы то ни было кинологической работы. Что получается? Люди, отправляясь работать на Камчатку, везут с собой овчарок, боксеров, болонок, пинчеров и прочих ненужных на Севере, а потому и совершенно бесполезных псов. Просто так, «для души». Надолго ли хватает им этой самой душевности?
увы... Приходит срок возвращения к родным пенатам, и многие «приезжие» собаки остаются сиротами. Их попросту бросают. Живописным памятником нашей «любви» к четвероногим друзьям является безрадостная картина: грязная до неузнаваемости, худющая болонка ищет на помойке пропитание...
Мало того, бродячее племя „портит местную породу. Сегодня даже опытный, видавший виды кинолог придет в полное замешательство, довелось ему встретить этакое непонятное создание — то ли помесь лайки с боксером, то ли овчарки с лайкой. Конечно, ни в какую нарту ее не запряжешь.
Вместо того, чтобы каким-то образом попытаться ограничить ввоз на Камчатку собак, портящих местную породу (что, кстати, и делалось в свое время), решено было обходиться простыми мерами — организовать санитарные отстрелы бродячих животных. Организовали. А бюрократы немедленно «сверху» спустили план отстрела собак. Черным по белому начертали, сколько требуется в год сдать собачьих шкур. И началось выполнение этого самого плана. Вскоре и «браконьеры» появились. Прикрываясь официально разрешенным отстрелом, они во всю прыть начали свои ночные промыслы.
Промысел довольно прост и не требует больших затрат: в дело идет капроновая петля-удавка или тяжелая дубина с гвоздями. Стоит сонному псу показать голову из будки, как на него обрушивается страшный удар палицы или горло захлестывает смертельная петля. Как правило, с разбором высматривают собачек — чтобы с красивой шерстью: чем добротнее мех, тем дороже из него шапка или доха. А помоечники бродят беспрепятственно — кого может привлечь тусклая, свалявшаяся шерсть...
Ну, а ездовая собака? Она по-прежнему остается единственным и незаменимым транспортом для коряков, особенно пожилого возраста.
Можно без преувеличения сказать, что и по сей день ездовая собака для них, особенно у нас, на севере Камчатки, остается единственным и незаменимым транспортом. Да и почему, собственно, возник этот искусственный разлад между снегоходом и собачьей нартой? Они должны и вполне могут существовать бок о бок в национальных селах. А если еще принять во внимание полное отсутствие запасных частей и горючего для снегоходов... Но допустим, пришли идеальные снабженческие времена, всяческие запчасти, горючее для личного транспорта ты можешь беспрепятственно купить в любом магазине потребительской кооперации. Сможет ли коряк, живущий, по сути, полунатуральным хозяйством и получающий в месяц не бог весть какую пенсию, приобрести в личное пользование снегоход стоимостью в две тысячи рублей? Лично я сомневаюсь. Остается единственно приемлемый транспорт — собачья нарта. Коль нет упряжки, человек остается как бы не у дел: ему не выехать на охотничьи угодья, не привезти топливо, не побывать у родственников в соседних селах.
... Продолжение в следующей части.